Павел Владимирович Шилов - Мерцание «Призрака»: Ангелы Смерти

такими же художниками, только их инструменты были не масляные краски и кисти, а то, что попадалось под руку.

Человек всегда платит за собственные ошибки, подлости и предательства. Весь вопрос лишь во времени, которое любит издеваться над собственными жертвами, давая понять перед этим тяжесть собственного поступка.

Льюис потянул отца Джакомо за ноги, проволочив его бессознательное тело на спине. Говард затащил его в заброшенный дом, ставшим для него очередным временным пристанищем, коих в его жизни было не счесть.

Полумрак внутри, лучики света, пробивающиеся в заколоченные окна сквозь щели досок, скрипучий пол, подсказывающий о шагах здешних неизвестных сущностей и грызунов, заходивших в гости с небольшого поля рядом. Амбар рядом с домом, где стоял фургон, выполнял разные функции, включая, наблюдательный пункт, который Льюис оборудовал под дырявой местами крышей. Крупнокалиберная снайперская винтовка пятидесятого калибра «AI AS-50» была главной боевой мощью для работы на расстоянии.

Льюис протащил святого отца в небольшую тёмную комнату, куда просачивалось немного дневного света. Говард посадил отца Джакомо на деревянный стул и врубил генератор. Тусклая лампочка, болтавшаяся на проводе под потолком, постепенно разгорелась и осветила комнату, более походившую на большую кладовку. Через небольшое заколоченное обрезком доски окошко просачивался воздух, но для полноценного газообмена в лёгких этого явно не хватало.

Льюис примотал липкой лентой руки святого отца к подлокотникам старого деревянного стула, а ноги к ножкам. Различные мысли переполняли голову и мешали правильно оценить обстановку. Раньше Говарду никогда в своей жизни не приходилось допрашивать священника и тем более подобным образом. Жалеть его Льюис не собирался, понимая, что каждый рано или поздно несёт ответственность за совершённое или несовершённое. Он стёр со лба пот внешней стороной кисти в тактической перчатке. Грубый материал оставил на коже неприятное ощущение, схожий, если подтереть задницу страницей глянцевого журнала. Говард снял с себя ветровку и повесил её на гвоздь, торчавший из стены рядом с наличником двери. Тактическая рубаха холодила своей влагой под бронежилетом, несмотря на климатическо-амортизационный подпор, который не справился с одной из своих задач. Ощущения были не из приятных, но и далеко не из смертельных, чтобы обращать на это внимание. Есть примеры, куда хуже, связанные со снаряжением и все их перечислить невозможно. На это просто не хватит сил, потому что заснёшь раньше, чем всё вспомнишь…

Говард подкатил поближе металлический столик на колёсиках, стоявший рядом с генератором. На его поверхности лежали разнообразные инструменты, часть которых были найдены на чердаке со следами коррозии. Возможно, бывший хозяин дома был либо дантист, либо извращённый садист, но в том и другом случае, точно фанат своего дела. Льюис ухмыльнулся, поймав себя на логике собственного рассуждения, и провёл кончиками пальцев в перчатке по инструментам.

Пристальный взгляд Говарда упал на отца Джакомо, что вызвало в его сознании множество чувств: от ненависти и жажды мести до милосердия. Последнее чувство из списка заходило редко к нему в гости и всегда неустанно задавало вопросы о морали, которой в данный момент и не пахло. Только противный запах страха с примесью стойкого аромата пота. Льюис взял с поверхности металлического столика шприц-пистолет и наполнил его из баночки дозой антидота, проколов иглой мягкую резиновую мембрану. Он тут же выпустил воздух и излишек препарата, поднеся шприц-пистолет к шее святого отца, и вколол антидот.

Говард отошёл назад и бросил шприц-пистолет на поверхность столика, который брякнул о металл поверхности, издав небольшой звон. Секунды стремительно пролетели, превратившись в несколько минут вечности и застыли на стрелках циферблата наручных часов.

Отец Джакомо медленно открыл глаза, чувствуя нечёткость и расплывчивость картинки. Мрак, свет тусклой лампочки, искажал силуэт мужской фигуру, который молча наблюдал за ним. Усмешка судьбы и её злобный оскал издевались над ним, тихим шёпотом на ухо напоминая о его грехах.

— Где я? — подняв голову, спросил отец Джакомо, приходя в себя после кошмарных грёз, вызванных транквилизатором. Холодное безмолвное дыхание морозило ему шею и затылок, пробирая до самых костей позвоночника и черепа леденящем душу --">