Илья Городчиков - Сквозь порох и пар

слегка ударяя в печень блатному. Златозубый согнулся, роняя кепку с головы, но выплюнув сгусток крови, всё же разогнулся, двигая плечами и вновь бросаясь в бой. Нож просвистел у бока всадника, но тот только двинул ногой, выбивая бандита из равновесия. Тем не менее, стоит отдать ему должное, ведь златозубый устоял на ногах и даже с разворота постарался распороть живот всадника, который обрушил кастет на хребет бандита, вминая того в половицы харчевни. Зал взревел, взметая свои кружки вверх, пока бандит старался встать и подобрать нож. Ему это удалось сделать всего на секунду и сразу же раздался оглушительный хруст, перебивающий шум таверны. Правый кастет всадника влетел в челюсть бандита, дробя кость на множество кусков. Бандит в отключке вновь упал на землю и всадник, подняв его тело за пальто, вышвырнул того в грязь. Вернувшись, он поднял выпавший у бандита кошель и кинул тот в руки тавернщика, который неловко его поймал.

– Это за тех ребят и за меня. – сказал всадник, возвращаясь на свой стул, слыша, как хлопает за бандитами дверь.

– У меня есть к-к-комната. – промямлил хозяин и подозвав официантку, скомандовал, – Проведи господина в свободную.

Миловидная официантка с длинной рыжей косой, прижав к груди поднос, кивнула и быстро передвигая тонкими ногами, побежала на второй этаж. Всадник, допив мёд в собственной кружке, стукнул ею о стойку. Он быстро поднялся за девушкой и поблагодарив её, вошёл в комнату. Та была небольшой, но довольно опрятной и состояла из небольшого шкафа, одноместной кровати и тумбы на шести квадратных метрах.

Всадник сбросил плащ на стул, надеясь на то, что он быстро высохнет. Вынув ноги из сапог, мужчина сел на кровать, слегка скрипнувшую под его весом. Слушая удары капель дождя, разбивающиеся о черепичную крышу таверны, он лёг на набитый сеном матрас, сложив руки на затылке и стал медленно засыпать.

Следующий день начался не с самого утра. Всадник позволил себе подольше поваляться в кровати, снимая навалившееся за время долго пути напряжение. Оставив в номере плащ, он спустился вниз, где рыжая официантка старательно оттирала следы вчерашней гулянки и кровавые подтёки от боя всадника и бандита.

– Есть перья, бумага и чернила? – всадник облокотился на столешницу, смотря на суетившегося тавернщика.

– Конечно, достопочтимый господин. – владелец развернулся и вытащил из одного из ящиков чёрную склянку полную чернил, несколько желтоватых листов и небольшую связку длинных гусиных перьев.

Всадник кивком поблагодарил его и сев за один из столов, стал писать. Дел в городе было множество, а потому пришлось действовать быстро. Чёрная строка за строкой появлялись на бумаге. Сточенные перья тратились одно за другим и спустя час он имел несколько листов, исписанных аккуратным и забористым почерком. Этому всадник научился ещё, будучи адъютантом при одном из высших офицеров Империи, когда писарем приходилось быть практически постоянно.

Написав всё нужное, он вернулся наверх за плащом и револьвером, который он на ночь оставил под подушкой. Надев на плечи своё чёрное, просохшее за ночь одеяние, он вышел из таверны.

Дождь, ливший практически два дня, на его удивление закончился, впитываясь в землю столицы. Без сильного ветра и ливня, город казался намного более приятным, но несмотря на это, всадник оставил своего коня и натянув капюшон сильнее, отправился на улицы города. Мужчина когда-то уже был в столице, но тогда ему была от силы дюжина лет и запомнил он лишь храм, который тогда посещал с отцом.

Всадник шёл по улицам, видя, что столица явно переживала свои далеко не лучшие времена. Больше не сияли своими золотыми куполами белокаменные храмы, ослепляя гостей и жителей города. На улицах не было несметных орд мелких торгашей, носивших при себе свой мелкий товар и громкими криками зазывающий себе случайных прохожих. Не было больше сбитнеков, продающих свой пряный напиток, не было. Яркие вывески магазинов потускнели, покрылись гразью и сколами. На улице не показывали носу уличные маги, демонстирующие своё хитрое и сложное искусство. Не было видно тряпок чистильщиков обуви, что за пару медяков могли начистить ваши ботинки так, что, смотря в них можно было бы бриться. Народ был всё серый, грустный и хмурый. Всё чаще встречались бедняки и старики, что с протянутой рукой сидели у стен домов, тихо читая длинные молитвы. Вся атмосфера холодным прессом вдавливала в сознание состояние --">