Никита Максимов - Эпоха Зараженных.

Смазал руку пациента спиртом, и начал инъекцию в вену.

— К вам будет заходить человек и спрашивать о вашем самочувствии, поняли?

— Понял. — Чуть хрипло ответил Анатолий.

— Вот и отлично.

29 Апреля. Припять. Четверг. Вечер.

На протяжении всего дня в палату Анатолия заходил молодой врач, явно студент, аспирант, или кто он там. Все также в респираторе, и записывал слова пациента на бумагу.

По состоянию нельзя было сказать, что состояние резко пошло в гору, но ощущать себя стал значительно легче. Уже в голове была его жена, которая покинула город на автобусе, вместе со всеми жителями.

Возрос аппетит, который так давно не посещал организм Анатолия.

Жизнь начала возвращаться былое русло, но знал бы он тогда, что с ним произойдет, мог и не радоваться, а сразу паниковать.

1 Мая. Припять. Понедельник. Вечер.

Молодой врач перестал его посещать и спрашивать его самочувствие, а оно как раз таки пошло совершенно в противоположную сторону.

Постоянная сонливость, нездоровый аппетит, и желание спрятаться ото всех и поспать.

Больничная палата не подходило никак. Тут свет, что будто начинал жечь кожу и глаза, да и сам он надоедал, так что “инфицированный” прятался в дальний угол.

Нехорошие мысли стали закрадываться в голову пациента. Вот совсем недавно с него почти сползала кожа, а теперь она стала грубой, как картонка, какая-то.

Хотел обратиться за помощью, но в коридоре было совсем уж неспокойно.

Другие пациенты вышли в коридор, и как-то странно себя вели. Могли туда-сюда ходить без какой либо цели, а потом возвращаться назад.

Их вид был похоже на Анатолия, но чуть получше.

Именно поэтому первая жертва испытания старалась не выходить из палаты, в которой он был, кстати, один.

Очередной приступ светобоязни, раздражительности, заставил позабыть о страхах, и выбежать в коридор, а там уже в туалет, где можно запереться и выключить свет.

Тот пробивался в окно палаты, чем доставлял совсем уж неудобства.

Скрипнула хлипкая деревянная дверь, защелкнул шпингалет, и присел под стенкой, наконец осознавая, что тут он в полной тишине и темноте, где его никто не достанет.

Внезапно накатившая усталость взяла свое, и Анатолий медленно начал засыпать.

Вдруг его посетила мысль о том, что он сейчас умрет, но он даже не боялся ее, скорее наоборот…

Приятная слабость, чувство того, что все хорошо, и не о чем беспокоиться — укрыли пациента с головой…

1 Мая. Припять. Понедельник. Поздний вечер.

— Ну кто там засел, открывай! — Крикнул один из пациентов, а в ответ ему была тишина. — Открывай, или я вышибу дверь! — Снова тихо.

Мужчина ростом под сто восемьдесят девять ударил в хлипенькую дверцу с ноги, а маленькая щеколда сразу же поддалась.

Дверь устремилась во внутрь, а оттуда послышалось некое скуление…

Вдруг из темноты на него выпрыгнет его знакомый — Толик с соседней палаты, с которым они часто любили играть в карты.

— Ты че делаешь?! — Завопил тот.

Анатолий выглядел страшнее самой войны. Красные налитые кровью глаза, бледная кожа, которая выглядела вдобавок какой-то неправильной. На ощупь была как картон или тонкий слой древесины.

Зубы, словно, капканом захлопнулись на гортани бывшего товарища, отчего крик того превратился в бульканье. А Толик не обращал внимание, просто жуя его плоть.

Скрипнула дверь входа в коридор, в проходе показался Михаил Александрович, и увидев страшную картину, громко проговорил:

— Нет, это уже не моя проблема.

Хлопнул дверью, и полетел по лестнице вниз.

2 Мая. Припять. Вторник. Очень раннее утро.

Николай Алексеевич Максимов. — Аспирант.

— Что с ним, как думаешь? — Спросила Дарья — коллега Николая.

— Не знаю… — Мрачнее тучи ответил тот.

В этот момент в кабинет влетел Михаил Александрович, с папкой в руках, с бледным видом, и заплетающимся языком.

— Все очень плохо. — Мрачным голосом ответил он. — Это не лекарство — это зараза!

Все уставились на него, вмиг замолчав. Только пациент на столе привязанный по рукам и ногам что-то бубнил и ворочался.