Кэролин Харт - Письмо из дома

и мы обе поразились тому, как изменились за столько лет наши голоса.

Я увидела ее на вершине холма. В небольшой ложбине ютились надгробия, огороженные с обеих сторон невысокими холмами. Она ждала меня у свежей могилы, на которой все еще лежала гора цветов. Задул ветер, старый знакомый оклахомский ветер, раскачал ветви деревьев, закружил в унылом танце листья и мелкие ветви, затряс высокий кедр. Я подняла воротник. Шляпу я, конечно, не надела, и ветер разметал мои волосы. На бабушкиных похоронах на мне была соломенная шляпа. Я спустилась по склону холма.

Увидев друг друга, мы молчали с минуту, разделенные насыпью из цветов. На ее лице остались следы былой красоты, несмотря на припухлости под голубыми глазами, морщинистый подбородок, выдававший возраст и болезни, поникший рот, который яснее, чем слова, говорил об утрате надежды и радости. На ней было черно-серое пальто из грубого твида, а спереди виднелся неподшитый подол. Тупоносые черные туфли на низком каблуке выглядели модными, но дешевыми.

Узнала бы я Барб Татум? Нет. Никогда. Это была не та Барб, что очаровывала наш маленький мирок. Та Барб двигалась грациозно, ее лицо дышало жизнью, глаза горели.

Барб глубоко вздохнула, сжала руки. Она была без перчаток и явно страдала артритом: суставы покраснели и опухли.

— Ты хорошо выглядишь, Гретхен. Изысканно.

Эти слова так отличались от моей оценки ее вида, что я не смогла ответить.

Она то ли усмехнулась, то ли вздохнула.

— Обо мне так не скажешь, да?

Я узнала южно-калифорнийскую напевность в ее речи.

Взглянув на ярко-желтые нарциссы, венчавшие груду цветов, я заметила, что они уже слегка увяли.

— Мне очень жаль, Барб.

— Пора завязывать с такими вот встречами, — голос ее дрожал, — у свежей могилы.

Она вся как-то съежилась и подавила рыдание, зажав рот покрасневшей рукой.

Я подошла к ней, достала из сумочки бумажную салфетку.

Она взяла ее, вытерла глаза.

— Я знаю, что сейчас Роду хорошо. Он был очень болен, Гретхен. Лейкемия, врачи ничего не могли сделать. Он так мучился, сейчас ему уже не больно. Сейчас мне больно, а не ему. — Она посмотрела на меня с надеждой. — Ты же репортер, ты наверняка поискала информацию о нем после того, как я написала. Он на самом деле знаменит.

— Да. — Сын Барб на самом деле был знаменит: известен в маленьком, ревностно оберегаемом, снобистском мире искусства своими акриловыми картинами и скульптурами из зазубренного стекла и витой стали. Я нашла несколько биографических очерков о Родни Джеймсе Уилсоне-младшем. Он родился в Лонг-Бич, Калифорния, умер в Талсе, Оклахома. Вырос в маленьком городке на северо-востоке Оклахомы, жил с родителями отца. Всегда рисовал, карандашом и красками, и лепил.

Барб наклонилась, оторвала цветок нарцисса, растрепала его на лепестки.

— Род однажды спросил меня о маме и папе. Я встала и вышла из комнаты. Не хотела, чтобы он увидел мое лицо. Потом он нарисовал картину, женщина в черном стоит на коленях у двух могил, и у нее нет лица, только мазки черного и серого. Больше он никогда меня об этом не спрашивал. — Барб оторвала желтый лепесток. Он лениво закружился в воздухе и опустился на покрытую листьями землю, вспышка цвета среди высушенной зимой листвы. — Я думаю, сейчас Род знает. Я думаю, мама с папой, Бадди и его родители встретили его там. — Она резко подняла на меня глаза. — Ты считаешь меня глупой?

— Вера никогда не бывает глупой, Барб, — мягко ответила я.

Мы посмотрели друг на друга с неожиданным пониманием: две пожилые женщины в осеннюю пору жизни, знающие, что тот, кто верит, никогда не сможет ничего объяснить тому, кто не верит. Даже если бы золотое сияние полилось с неба на тех, кто насмехается над верой, они бы отмахнулись и не заметили, высокомерные, глухие, потерянные.

— В общем, — Барб откашлялась, — я знаю, что Род сейчас в порядке. — Она наклонилась, погладила цветы, лежащие поверх венков. — Род понимает. Мой духовник говорит, что умершие должны простить всех, кто причинил им боль. — Ее глаза заблестели. — Многие люди должны простить меня, Гретхен. Но я не поэтому тебе написала. Весь мир считает, что папа убил маму, и я должна сказать правду, пока я жива. Только я знаю правду. О Гретхен, смогу ли я тебя убедить?

Я вдруг остро ощутила бесполезность этой поездки. И зачем только я приехала? Зачем проехала через всю страну в это печальное место? Барб ищет ответ, давно потерянный во времени. Я --">