Буало-Нарсежак - Тайна Лошади-Призрака

принеси стулья.

Без Козыря спокойно принял на себя руководство операцией. Он видел, что отец крайне удивлен, но собирался удивить его еще больше.

— Вы уже слышали историю с раненым, — начал он, — Я задумался: кто же этот человек и почему у него в кармане оказалась золотая лошадка? И, главное, почему у него в руке была зажата пуговица — это я скрыл от вас специально, — принадлежащая Генриху, шоферу Ван дер Троста? Эта пуговица навела меня на след… Спасибо, Жан-Марк. Давайте сядем.

Ван дер Трост не стал садиться. Он стоял у шкафа с видом оскорбленного достоинства, и на лице у него было написано: «Я остаюсь, но не потому, что вы этого требуете, — никто не вправе давать мне указания — а потому, что я намерен ответить на обвинения этого сопляка».

— И тогда я забрался в дом к этому господину.

— Франсуа! — вскричала мадам Робьон. — Что ты говоришь?!

— Продолжай, — кивнул сыну мэтр Робьон.

— Я нашел там раненого, а рядом с ним золотую лошадку. А потом я увидел, как Ван дер Трост вместе со своим шофером распивал шампанское с этим человеком за его скорейшее выздоровление — а еще, как мне кажется, в знак примирения. Я догадался, что они сообщники. Но что они замышляли? Этого я не знал. Ван дер Трост говорил по-немецки и очень быстро, и я разобрал только несколько слов — поместье, часовня, алтарь, замок. Ключевым было слово «алтарь»… Мне удалось убежать, несмотря на то что виллу охраняла злая собака.

Здесь Без Козыря замялся, но потом все же счел, что лучше не рассказывать родителям об обстоятельствах своего бегства, чтобы не пугать маму. Однако мэтр Робьон уловил его колебания.

— Как тебе это удалось?

— Вот как… В комнате, где я прятался, я обнаружил вату и бутылку с эфиром. Я смочил вату эфиром, и собака, напуганная запахом, не рискнула на меня напасть.

— Неплохо, — одобрил мэтр Робьон.

— Франсуа, ты никогда больше не поедешь на каникулы один! — заявила мадам Робьон.

— Я буду жаловаться! — воскликнул голландец.

— Ну что ж, валяйте, — согласился Без Козыря. — Итак, из виллы «Чайки» я отправился прямо в часовню Прощения. Там я долго искал подземный ход и в конце концов почти случайно обнаружил, что плиту, покрывающую алтарь, довольно легко можно сдвинуть вбок. Тогда открывается вход в подвал, откуда начинаются две галереи. Первая, недавней постройки, ведет в бункер, построенный немцами во время войны… А теперь угадайте, что я нашел в этом бункере? Все замерли, кроме Ван дер Треста, которому явно было очень не по себе.

— Сокровища, произведения искусства, кучу всяких прекрасных вещей, которые невозможно перечислить, — да вы сами все увидите. И я уверен, что там есть кое-какие предметы, принадлежавшие моему деду.

Родители и Жауаны слушали его затаив дыхание.

— Все это стоит миллионы франков, — продолжал Без Козыря. — Я, правда, не знаю, что этот господин уже успел вывезти и упаковать в ящики, которые стоят у него в конюшне на вилле «Чайки».

— Извините! Я желаю сказать! — запротестовал голландец.

— Потом, — оборвал его мэтр Робьон. — Продолжай, Франсуа.

— Затем я исследовал вторую галерею. И знаете, куда она выводит? Вот в этот шкаф.

Без Козыря открыл дверь шкафа, и все увидели откинутую крышку люка.

— Сначала я ничего не понимал. Какое отношение ко всему этому имеет Жан-Марк? И вот сегодня… нет, уже вчера утром я воспользовался отсутствием Жан-Марка, чтобы как следует ознакомиться с его мастерской. Тогда я и нашел магнитофон — и даже позволил себе записать на пленку дополнительный текст.

— Надо сообщить в полицию, — сказал мэтр Робьон.

— Я это уже сделал, папа. Ты же понимаешь, что я не мог позволить этому господину скрыться. Вчера я завернул в жандармерию — поэтому и опоздал к вашему приезду. Так что сегодня ночью полицейские окружили поместье; думаю, они уже взяли Генриха и того человека. А завтра они обыщут виллу «Чайки» и заберут ящики, сложенные в конюшне.

— Я протестую! — снова закричал Ван дер Трост.

— Молчите лучше! — бросил мэтр Робьон. — А ты, Жан-Марк, неужели ты согласился ему помочь?

— Я не виноват! Клянусь! — воскликнул Жан-Марк.

— Тогда расскажи, как было дело. Попробуй оправдаться.

— Это будет несложно. — Жан-Марк вздохнул. — Я был очень огорчен, когда узнал, что вы продаете Кермол: ведь здесь прошло мое детство…

И я стал думать, как бы вам помочь. Все замки дорого обходятся их владельцам, но они все-таки как-то умудряются их содержать… И тут мне в голову пришла --">