Рут Ренделл - Со смертью от Дун

наглухо зашитые окна старых домов.

— Я-то смотрел в спальнях, — сказал Парсонс. — Господь милосердный, а она, может, лежит совсем беспомощная наверху!..

Он указал на узкий лестничный пролет без ковровой дорожки, и Барден отметил, что он сказал «господь милосердный», а не «господи» или «боже мой», как сказали бы другие.

— Я только что вспомнил, что на чердаке нет лампочек. — Парсонс зашел в переднюю спальню и вывернул лампочку из центральной люстры. — Ступайте осторожнее, — сказал он.

На лестнице было темно, хоть глаз выколи. Барден распахнул дверь. Он был почти уверен, что они найдут ее на полу, и ему хотелось обнаружить ее как можно скорее. Пока они поднимались по лестнице, он все думал, какое будет лицо у Вексфорда, когда он скажет ему, что она все время лежала здесь.

На чердачном этаже было промозгло-сыро и припахивало камфарой. Обстановки в мансарде не было почти никакой. Барден смог рассмотреть лишь контуры кровати. Парсонс наткнулся на нее, потом встал на хлопчатобумажное стеганое покрывало, чтобы ввинтить лампочку в патрон. Она, как и те, что были внизу, давала недостаточно света, который, пробиваясь сквозь перфорированный абажур, расцвечивал потолок и некрашеные стены желтоватыми точками. На окне не было штор. Яркая холодная луна вплыла в черный квадрат окна и снова исчезла под фестончатым краем облака.

— Тут ее нет, — сказал Парсонс. Его ботинки оставили пыльный отпечаток на белом покрывале, окутывавшем постель как саван.

Барден приподнял его край и заглянул в постель — единственный предмет мебели в комнате.

— Посмотрим в другой комнате, — сказал он.

Снова Парсонс утомительно, раздражающе медленно вывинтил лампочку. Теперь только холодный свет из окна освещал им путь в другую чердачную комнату. Она была меньше, но с большим количеством мебели. Барден открыл сервант и откинул крышки двух сундуков. Парсонс не сводил с него глаз — может, думал о своем так называемом хобби и о том, что может оказаться в сундуках. Но они были забиты книгами, старыми книгами вроде тех, что можно встретить на букинистических развалах.

Сервант был пуст, обои в комнате отставали от стен, но пауков не обнаружилось. Миссис Парсонс была старательной хозяйкой.

— Половина одиннадцатого, — сказал Барден, глянув на часы. — Последний поезд придет не раньше часа ночи. Она может приехать на нем.

— Она никуда не поехала бы поездом, — упрямо ответил Парсонс.

Они снова спустились по лестнице вниз, остановившись только чтобы ввернуть лампочку в передней спальне. Было что-то зловещее и пугающее в лестничном колодце, и ощущение это было привязчивым. «Наверное, из-за более яркого света», — подумал Барден. Когда они спустились вниз, он мимолетно подумал об этой женщине, о том, как она здесь жила, хлопотала по дому, пытаясь хоть чем-то украсить этот мир грязно-темных деревянных панелей и уродливо бугрящегося линолеума.

— Не знаю, что и делать, — сказал Парсонс.

Бардену не хотелось возвращаться в крошечную столовую с громоздкой мебелью и остывшими остатками чая в двух чашках. Сейчас Джин уже должна была вернуться из кино.

— Можно попробовать обзвонить ее церковных друзей, — сказал он, тихонько направляясь к парадной двери.

Если бы Парсонс знал, сколько в полиции получают сообщений о пропавших женщинах и как мало, какой ничтожный процент их они находят — мертвыми в полях или расчлененными в ящиках…

— В такой поздний час?

Парсонс был почти шокирован, словно даже в критической ситуации нарушать правила приличий и звонить позже девяти вечера нельзя.

— Примите пару таблеток аспирина и попытайтесь уснуть, — сказал Барден. — Если что-то узнаете — перезвоните мне. Я сообщил в участок. Больше мы ничего сделать не можем. Они сразу дадут вам знать, как только у них появится какая-нибудь информация.

— А как насчет завтрашнего утра?

«Будь он женщиной, — подумал Барден, — он умолял бы меня остаться. Вцепился бы в меня и просил — не бросай меня!»

— Я загляну к вам по дороге в участок, — сказал он.

Парсонс не закрывал двери, покуда Барден не доехал до середины улицы. Он один раз оглянулся, увидел растерянное бледное лицо и слабый свет из прихожей, падавший на бронзовые ступени. Он ничем не мог утешить этого человека. Просто помахал ему рукой.

Улицы были пустынны, полны почти ощутимой ночной сельской тишины. Возможно, она сейчас была на станции, виновато --">