Картер Браун , Джорджетт Хейер , Гвен Бристоу , Брюс Маннинг - Мастера детектива. Выпуск 13

сторону, Тим подумал, как же хорошо, что он давно уже научился быть приятным для всех.

Генри Аббот, известный среди обитателей Французского квартала как Хэнк, сидел под пальмами во внутреннем дворике на Ройел-стрит и красил винтовую лестницу, ведущую на балкон, когда старуха негритянка, ухаживающая за его квартирой, принесла ему седьмую телеграмму. Она быстро и невнятно протараторила на своем приятном на слух и совершенно непечатном креольском жаргоне, что телеграмма только что получена. Хэнк, который обычно понимал не более половины того, что она ему говорила, ответил:

— Хорошо, хорошо.

Когда она удалилась, он принялся внимательно разглядывать синюю полоску, которую только что нанес на поверхность лестницы. Она показалась ему чересчур синей. Хэнк гораздо лучше разбирался в красках, чем в проблемах коммунизма. Надо сказать, он уже не раз задавался вопросом, что же такое он сказал на своих занятиях, что доктор Рид истолковал как пропаганду коммунистических идей. Пристально изучая оттенок синего, он вскрыл телеграмму и перечитал ее несколько раз, посмеиваясь про себя. После того как Хэнк получил первую премию на весенней выставке, он постоянно был в хорошем настроении.

— Джин, — сказал Хэнк, обращаясь к синей лестнице. — Конечно, это Джин.

На субботней вечеринке Хэнк признается Джин, что сразу же подумал о ней как о возможном отправителе телеграммы.

— Было в этой телеграмме что-то голливудское, — скажет он ей. — И потом это так в твоем духе — вспомнить на взлете собственной карьеры о том, что и я получил какую-никакую премию.

Хэнк спрятал телеграмму в карман и продолжил созерцание синей краски на поверхности лестницы.

Однако Джин, прекрасная, туманная, прозрачная кинозвезда Джин Трент, приехавшая домой в Новый Орлеан, чтобы немного отдохнуть, скажет, что, когда она получила восьмую телеграмму, ей и в голову не пришло подумать о Хэнке. Как только она прочитала телеграмму, скажет она в субботу вечером, она сразу же подумала о Маргарет Чизолм.

Начав свою артистическую карьеру в провинциальном театре средней руки, Джин перебралась оттуда на Бродвей, а затем в Голливуд, где снялась в трех фильмах, принесших ей славу кинозвезды. Но в Голливуде Джин было одиноко. Ее родным городом был и оставался Новый Орлеан, и, подобно множеству других его питомцев, выросших среди волшебной новоорлеанской зелени с золотом, Джин при всякой возможности снова и снова возвращалась сюда.

Как раз накануне на экраны Нового Орлеана вышла последняя картина с ее участием, и Джин выступала перед публикой на премьере, так что эта телеграмма оказалась в числе множества полученных ею поздравлений. Маргарет еще до нынешнего приезда Джин обещала устроить в ее честь вечеринку, на которую собиралась пригласить всех своих самых замечательных друзей. Поэтому в субботу вечером никто не удивится, когда Джин скажет, что, по ее предположению, телеграмму отправила Маргарет. Правда, ей прежде ни разу не приходилось получать приглашения от Маргарет по телеграфу, но она об этом даже не задумалась, поскольку, как и другие близкие друзья миссис Чизолм, привыкла к ее капризам.

Глава вторая

Джин Трент пришла на вечеринку последней. Выйдя из лифта на двадцать первом этаже Бьенвиль Билдинг, она на минуту задержалась в холле, где стрелкой был указан путь на крышу: туда вела винтовая лестница, едва различимая в неясном свете тусклого светильника. Джин взглянула на свое отражение в зеркальном стекле двери лифта и улыбнулась, подумав, что платья, которые она может теперь покупать на гонорары кинозвезды, — все-таки совсем другое дело. Она повернула голову, чтобы проверить, хорошо ли лежат ее блестящие, как лак, черные волосы, и расправила свое розовато-лиловое платье прежде, чем отправиться по лестнице наверх. Лестница была едва освещена, и, поднявшись на верхнюю площадку, Джин ненадолго остановилась, сомневаясь, идти ли ей дальше. Перед ней была огромная дверь, вся покрытая резьбой. Тусклое освещение и темные углубления в резьбе создавали гнетущее впечатление. Прежде чем Джин пересекла небольшой вестибюль перед дверью и постучала, у нее мурашки забегали по коже.

Дверь была массивной, как ворота крепости. Джин взялась за тяжелый серебряный дверной молоток, и почти тотчас же огромная дверь бесшумно и тяжело повернулась на потайных --">