Агата Кристи - Пять поросят

«Миссис Блинкети Бланк в атласе и жемчугах», он не брался – только жанровые. Не думаю, что среди женщин было бы так уж много желающих – он ведь их не щадил! Но за портрет этой девицы, Грир, Крейл взялся, а закончилось все тем, что он влюбился в нее без памяти. Мужчина под сорок, давно в браке – самое время выставить себя посмешищем из-за какой-нибудь девчонки… Вот тут и подвернулась Эльза Грир. Крейл потерял голову, задумал развестись и жениться на ней. Каролина, разумеется, терпеть такое не стала. Пригрозила – чему были два свидетеля, – что убьет его, если он не образумится. И, как оказалось, совсем даже не шутила!

За день до того, как все случилось, они пили чай с соседом. А он, между прочим, собирал целебные травы и готовил дома лекарственные настойки. Среди прочих использовал и цикуту, или болиголов крапчатый. В разговоре речь зашла и об этом растении и его смертоносных свойствах.

На следующий день сосед заметил, что содержимое бутыли с кониином, ядом, получаемым из болиголова, уменьшилось наполовину. Встревожился, забеспокоился, поднял шум. Почти пустой флакон нашли потом в комнате миссис Крейл, в ящике комода.

Пуаро заерзал в кресле.

– Флакон могли подложить.

– Нет! Каролина призналась полиции, что сама его взяла. В высшей степени неразумно, но адвоката с ней тогда еще не было, и должного совета она просто не получила. Ее спросили насчет яда, и она откровенно призналась, что сама его взяла.

– Но зачем?

– Заявила, что намеревалась покончить с собой. Но объяснить, как флакон оказался пустым и как случилось, что на нем отпечатки только ее пальцев, не смогла. Это обстоятельство сильно усугубило ее положение. Каролина утверждала, что Эмиас покончил с собой. Но если б он выпил содержимое флакона, который она прятала в своей комнате, то на стекле остались бы не только ее, но и его отпечатки.

– Ему ведь дали яд в пиве?

– Да. Каролина взяла бутылку из холодильника и сама отнесла ее в сад, где он работал. Налила в стакан, подала ему и смотрела, как он пьет. Потом все отправились на ланч, а Эмиас остался один – он часто так делал, не приходил к столу. Какое-то время спустя миссис Крейл и гувернантка обнаружили его уже мертвым. Каролина утверждала, что в пиве, которое дала она, яда не было.

Наша версия сводилась к тому, что Эмиас осознал свою вину и, терзаясь муками совести, сам выпил отраву. Вздор, конечно, полный – не такого склада он был человек! А решающую роль сыграли отпечатки пальцев – неопровержимая улика.

– На пивной бутылке нашли ее отпечатки?

– Нет, только его, да и те вызвали сомнение. Видите ли, пока гувернантка ходила за доктором, Каролина оставалась у тела одна. Должно быть, вытерла бутылку и стакан, а потом прижала к бутылке его пальцы. Хотела представить дело так, что сама ни к чему не притрагивалась. Да только фокус не удался. Старина Рудольф – он выступал обвинителем на процессе – знатно повеселился, наглядно показав в зале суда, что при таком положении пальцев удержать бутылку человек не мог! Мы, конечно, пытались это опровергнуть, доказав, что пальцы Крейла были сведены судорогой и потому могли находиться в неестественном положении, но, откровенно говоря, выглядело это не очень убедительно.

– Кониин, должно быть, попал в бутылку до того, как миссис Крейл отнесла ее в сад.

– Никакого кониина в бутылке не было вообще. Только в стакане… – Сэр Монтегю осекся – его выразительное, с крупными чертами лицо внезапно изменилось – и резко повернул голову. – Подождите-ка, Пуаро. Вы к чему это клоните?

– Если Каролина Крейл была невиновна, то как кониин попал в пиво? Защита в то время утверждала, что яд в пиво влил сам Эмиас Крейл. Но вы говорите, что это в высшей степени маловероятно, и в этой части я с вами согласен; не того склада он был человек. Но тогда, если и Каролина этого не делала, кто же это сделал?

– Да будь оно проклято, – чуть ли не брызжа слюной, воскликнул старый адвокат. – Что толку хлестать мертвую лошадь… Все давно закончилось, прошли годы. Конечно, это сделала она. Вы и сами это поняли бы, если б увидели ее в то время. У нее на лице все было написано! Мне даже показалось, что вердикт она встретила с облегчением. Без страха. Спокойно. Как будто хотела, чтобы суд поскорее закончился и все завершилось. Очень смелая женщина…

– И тем не менее, – вставил Пуаро, – перед смертью она написала для дочери письмо, в --">