Стюарт Мелвин Камински - Месть

на побережье залива, лето всегда было сезоном дождей, хотя, впрочем, метеорологические истины, так же как общечеловеческие, стали меняться в этих местах задолго до моего приезда.

«Дворники» на ветровом стекле заработали. Мы ехали на только что взятой напрокат белой «Гео Метро», которую едва не сносило на обочину каждым порывом ветра.

У меня был адрес и самое общее представление о месте, куда я направлялся, но, сделав еще один поворот, я понял, что мы в Пальметто. Пальмы раскачивались под неистово бушевавшим ветром. Улицы начало заливать водой. Машины не ехали, а ползли как черепахи. Люди, все черные, прятались в дома и под навесы. Я пытался разглядеть названия улиц и наконец нашел ту, которую искал. Я свернул за угол и припарковался возле побитого зеленого «Шевроле», стоявшего в глубокой луже. За рулем сидела седая пожилая негритянка, и сразу было видно, что буйство стихии нисколько не выводит ее из привычного спокойствия. Ей, несомненно, случалось попадать в такие ситуации, да и в гораздо худшие. Случалось и мне. Она это переживет. Переживу, наверное, и я.

Я нашел дом, адрес которого носил с собой три дня. Было раннее утро, почти такое же темное, как окна дома, едва различимые за стеной дождя. На дорожке, ведущей к дому, стоял тягач без прицепа. Дом был одноэтажный, сложенный из шлакоблоков. В огромной луже, затопившей газон, валялись целлофановые пакеты, пивные бутылки и булыжники.

Я выключил доктора Лауру на середине фразы: она приказывала рыдающей девице перестать плакать и взять на себя ответственность за собственную жизнь. Казалось, она обращается ко мне.

Мы с Эймсом выбрались из машины, и, пока дошли до двери дома, я успел промокнуть почти с головы до ног. Эймс, которому в плаще было гораздо комфортнее, осторожно нес ружье, держа палец на спусковом крючке. В небе сверкнула молния, и где-то за рекой Манати прогремел гром.

Я постучал. В небе снова громыхнуло. Дождь шумел все так же однообразно. Ноги у меня начинали промокать. Я постучал еще, громче. Ответа не последовало, да я его и не ожидал. Я потрогал ручку. Поскольку дождь барабанил по двери вместе со мной, отпечатков остаться не должно. Я нарушал закон. Я должен был вызвать полицию несколько часов назад, но в тот момент я не ладил с полицией.

Дверь оказалась не заперта.

Я подался вперед, но Эймс удержал меня своей длинной жилистой рукой и вошел первым. Это был дом опасного человека, который... Впрочем, о нем я расскажу потом. А теперь я вошел вслед за Эймсом. Свет не горел, но, несмотря на темноту на улице, кое-что можно было разглядеть.

Дождь настойчиво барабанил по крыше, словно требуя впустить его внутрь, словно порываясь снести к черту этот уродливый бетонный короб.

На диване, на разношерстных мягких стульях, на складном кресле валялись вороха грязной одежды вперемешку с пустыми жестянками из-под «Доктора Пеппера», желтыми пивными бутылками и переполненными пепельницами.

Может быть, когда мы постучали в дверь, его уже не было здесь, хотя его грузовик остался на месте. Может быть, он уехал. Какой-нибудь приятель, если он у него был, заехал за ним, и они вместе пустились искать неприятностей или меня.

― Смотри, ― сказал Эймс своим скрипучим голосом, перешагивая через кучу каких-то обломков на пороге комнаты.

Я прошел за ним в кухню, где стоял запах, трудно передаваемый словами. Тарелки с остатками еды в мойке, переполненное мусорное ведро ― и тело на полу.

Я включил свет. Из мешка с мусором выполз крупный таракан и удалился по своим делам.

Кровь на полу была свежей. Эймс посмотрел на тело, оглядел кухню и покачал головой. Едва заметное движение, но я знал Эймса Маккини. Он ненавидел грязь ― и природную, и оставленную людьми.

― Пошли, ― сказал я, выключая свет.

В гостиной стоял телефон, но я не мог оставаться здесь дольше и не хотел сообщать о том, что нашел уже третье тело за четыре дня. Обыскивать квартиру я не стал. В спальни я тоже не пошел, я знал, что там увижу. Я только хотел выбраться отсюда. Может быть, вернувшись в свой офис и перестав дрожать, я вызову полицию. Может быть, позвоню и навру что-нибудь. Если так, то нужно время, чтобы придумать что именно.

Дождь усиливался.

К машине пришлось добираться только что не вплавь: вода поднялась до оси колес. Я думал о том, видел ли кто-нибудь из соседей, как мы входили в дом. И видел ли кто-нибудь, как сюда входили час или два назад. И рассказали ли бы соседи об убийстве, даже если бы оно --">