Агата Кристи - Большая четверка

странным тоном, будто что-то заученное наизусть, произнес:

— Мосье Эркюль Пуаро, Фаревей-стрит, четырнадцать.

— Да, да, это я.

Человек не отреагировал и продолжал повторять с той же интонацией:

— Мосье Эркюль Пуаро, Фаревей-стрит, четырнадцать.

Пуаро попытался задать ему несколько вопросов, но тот или не отвечал, или повторял все ту же фразу. Тогда Пуаро кивнул в сторону телефона и сказал:

— Немедленно доктора Риджуэя.

К счастью, доктор был дома. И поскольку его дом находился сразу же за углом, через несколько минут он уже торопливо входил в комнату.

— Что все это значит?

В нескольких словах Пуаро объяснил, что произошло, и доктор принялся осматривать нашего странного посетителя, который явно не замечал ни нас с Пуаро, ни доктора.

— Хм! — хмыкнул доктор Риджуэй, окончив осмотр. — Любопытный случай.

— Воспаление мозга? — предположил я. Доктор презрительно фыркнул.

— Воспаление мозга! Да такого понятия вообще не существует. Это все выдумки писателей. Нет! Этот человек перенес какое-то потрясение. Он пришел сюда, ведомый одной мыслью: найти мистера Эркюля Пуаро, живущего на Фаревей-стрит, четырнадцать. И он повторяет эти слова механически, не осознавая, что они означают.

— Афазия?^[7] — продолжал я.

На этот раз доктор даже не фыркнул, а просто промолчал. Затем протянул нашему гостю лист бумаги и карандаш и сказал:

— Посмотрим, что он будет делать.

Сначала мужчина сидел спокойно, потом неожиданно принялся что-то лихорадочно писать. И так же неожиданно прекратил. Карандаш и бумага упали на пол. Доктор поднял их и покачал головой.

— Ничего. Только с десяток раз нацарапана цифра четыре, каждый раз все большая по размеру. Думаю, он хотел написать дом четырнадцать на Фаревей-стрит. Очень любопытный случай. Вы можете оставить его пока у себя. Сейчас я должен идти в больницу, но после ленча вернусь и сделаю все необходимые распоряжения. Очень интересный случай, не хотелось бы его упустить.

Я объяснил, что Пуаро должен уезжать и что я намерен проводить его до Саутгемптона.

— Хорошо. Оставьте его здесь. Никуда он не денется, у него полнейшее истощение. Думаю, проспит, как минимум, часов восемь. Я поговорю с вашей достопочтенной хозяйкой, миссис Пирсон, и попрошу ее присмотреть за ним.

И со свойственной ему стремительностью доктор Риджуэй покинул комнату. Пуаро поспешно заканчивал паковать свои вещи, ежеминутно поглядывая на часы.

— Время летит с невероятной быстротой. Теперь, Гастингс, вы не можете сказать, что я вам ничего не оставил. Ребус хоть куда! Человек ниоткуда. Кто он? Чем занимается? Да, черт возьми, я бы отдал два года своей жизни, чтобы заставить пароход уйти завтра, а не сегодня. Случай действительно крайне интересный. Но пройдут недели, если не месяцы, прежде чем этот человек будет в состоянии рассказать, зачем пришел.

— Я сделаю все, что смогу, Пуаро, — заверил я его. — Я постараюсь во всем разобраться.

— Да, конечно…

Мне показалось, что в его голосе прозвучали нотки сомнения. Я схватил лист бумаги.

— Если бы я писал рассказ, — сказал я, — то непременно объединил бы события сегодняшнего дня с тем, что вы мне рассказали раньше. И назвал бы его «Тайна Большой Четверки». — В такт этой фразе я стучал по нацарапанным незнакомцем цифрам.

И тут я вздрогнул от неожиданности, так как наш больной очнулся от оцепенения, сел на стоявший рядом с кушеткой стул и четко произнес:

— Ли Чан-йен.

У него был вид только что проснувшегося человека. Пуаро сделал мне знак молчать. Незнакомец продолжал. Говорил он четко, высоким голосом, и опять возникло такое ощущение, что он цитировал на память какой-то документ или лекцию:

— Ли Чан-йен — мозговой центр Большой Четверки. Он — их движущая сила. Поэтому назовем его Номер Один. Номер Два редко упоминается по имени. Во всех документах он фигурирует как латинская буква «эс», перечеркнутая двумя линиями, — знак доллара; или двумя полосками и звездой. Предполагается, что он американский подданный и символизирует власть денег. Номер Три, без всякого сомнения, женщина, француженка. Возможно, она одна из «дам полусвета» и ее используют как своего рода наживку, но это только предположение.

— Номер Четыре…

Его голос дрогнул, и он замолчал. Пуаро подался вперед.

— Ну, — подбодрил его Пуаро. — Номер Четыре… — Он не сводил взгляда с лица незнакомца, черты которого вдруг --">