Владимир Григорьевич Колычев - Мои грехи, моя расплата

борцовскую шею, тельняшка трещала по швам под натиском мышечной массы.

Мужчина окинул Ефима цепким оценивающим взглядом. Одна его бровь выражала удивление, другая – раздражение.

– Тебе чего надо, солдатик? – грубо и снисходительно спросил он.

– Пройти надо, – буркнул под нос Ефим.

– Ну иди, иди…

Атлет задом втиснулся в дверной проем своего купе, кивком показал ему, что можно продолжить путь.

Ефим тяжело шел к тамбуру, звук закрывшейся двери заставил его похолодеть от скабрезной мысли. Дана осталась наедине со своим мужчиной, сейчас они запрутся, и он прижмет ее к нижней полке… Молодость глупа и эгоистична, оттого и порождает порой нелепые мысли. Оттого и думал Ефим, что все женщины мира рождены для него. Кому-то из них повезет быть с ним, но подавляющее большинство так и умрет в бесплодных мечтаниях о счастье с самым лучшим мужчиной на земле. Дане повезло: судьба свела ее с ним, и она должна была немедленно бросить своего никчемного кавалера, чтобы не упустить свое счастье…

Ефим выкурил одну сигарету, вторую, зажег третью, а Даны все не было. Или не хотела идти к нему, или атлет удерживал ее силой… Последняя мысль взбесила его, и он было устремился к купе, чтобы вырвать красавицу из лап чудовища. До призыва Ефим серьезно занимался боксом, в армии увлекся силовой атлетикой, в настоящем собирался продолжать в том же духе. И все же он остановился на полпути. Сначала ему подставил подножку фактор страха: как минимум соперник не уступал ему в физической силе, а скорее всего превосходил. Остывая, Ефим ощутил неловкость от собственного поведения. Поэтому глупо было стучаться в закрытую дверь, чтобы получить на орехи на глазах у Даны. А потом, не менее глупо было выяснять отношения с человеком, который, возможно, знаком с ней лишь поверхностно.

Поезд уже пересек черту города. В окне мелькали коробки высотных зданий, раскидистые опоры высоковольтных линий, шлагбаумы железнодорожных переездов, потянулись высокие бетонные стены вагоноремонтного завода, заборная мазня: «Слава КП и СС!», «Виктор Цой жив!»… Еще совсем чуть-чуть, и покажется водонапорная башня, за которой сразу же начнутся навесные переходы вокзала. Ефим уже собрался: надел китель, фуражку, взял в руку спортивную сумку. А Дана все не появлялась…

Поезд замедлял ход, пассажиры нервно тянулись на выход, а дверь в ее купе оставалась закрытой.

– Сынок, ты бы помог пожилой женщине, – просительно посмотрела на него соседка по купе.

Ей было лет пятьдесят, не больше, и выглядела она для своего возраста свежо и бодро, потому и захотелось Ефиму вежливо послать ее куда подальше, но вместо этого он взялся за ее баулы.

Он не торопился – хотелось увидеть, как и с кем выходит из своего купе Дана. Но соседка подталкивала его к переднему тамбуру, где уже толпился народ.

Поезд остановился, проводница открыла дверь, и женщина вытолкала Ефима на перрон. С тяжелой поклажей он по инерции едва не врезался в широколицего парня с могучими плечами.

– Тпрр, военный! – свысока улыбнулся он, обнажая обломки двух резцов, соседствующих с правым верхним клыком.

И губа в этом же месте припухшая. Нетрудно понять, что случилось с этим парнем накануне, гадать можно было только над тем, чем пересчитали ему зубы – кулаком или ногой.

Он был в черной куртке из лайковой кожи, в спортивных брюках с широким прямым низом, на ногах кроссовки с твердым ударным носком. Над воротом футболки красовалась крупнозвенная цепь из «цыганского золота». Внушительный вид, агрессивная энергетика. Рядом с ним возвышались такие же парни – все как на подбор в черных кожанках и с цепями. Кичливо гордые, вызывающе независимые, развязно дерзкие. Людской поток обтекал эту грозную ватагу, как горная река скалистый утес – побыстрей, от греха подальше.

Ефим отошел в сторону, поставил баулы на землю. Он уже догадался, кого встречают эти парни.

– Ну, пошли, пошли! – дернув за рукав кителя, поторопила его женщина.

Ее с внучкой никто не встречал, и, похоже, она собиралась эксплуатировать попутчика как минимум до троллейбуса.

– Сейчас, перекурю только.

Болотов уже понимал, что отвязаться от нее не удастся, но еще не совсем смирился со своей участью добровольного раба.

– Вредно курить! – менторским тоном заявила женщина.

– Очень вледно! – топнув ножкой, подтвердила девочка.

Но Ефим и ухом не повел. Он хотел увидеть Дану, а если повезет, навязать ей знакомство и проводить --">