Татьяна Светлова , Татьяна Владимировна Гармаш-Роффе - Тайна моего двойника

подлетел гардеробщик и снял с меня мою старую позорную шубу — будто дорогой подарок развернул, бережно и осторожно. Потом подошел другой человек в бабочке, сказал «добро пожаловать» и повел нас наверх, по лестнице, устланной ковром. Сверху доносилась музыка и вкусные запахи.

Зал был полон цветов в вазах. Играл оркестр. На площадке перед ним топтался разодетый танцующий народ.

Человек в бабочке провел нас за столик, кивнул, и его сменил усердный официант. Только теперь до меня дошло, что Игоря здесь, похоже, знают: здороваются с почтением, которое не афишируется, но чувствуется.

Игорь заказал себе какую-то еду, а мне… чаю с лимоном. Но мне ничего другого и не хотелось в тот момент, с этим он угадал.

Я выпила два стакана, приходя в себя и рассеянно глядя на танцующих. Игорь изредка говорил что-то ненавязчивое. Он объяснил, что зашел к Вадику просто так, потому что был рядом, через два дома, у каких-то знакомых, и решил заглянуть к старшему брату, коим ему приходится отец Вадима. Еще он сказал, что пить вредно, вернее, пить как раз не вредно, но напиваться вредно. Потом стал объяснять, в какой момент нужно остановиться, чтобы не получилось слишком поздно. Потом спрашивал про школу, про то, что я собираюсь после школы делать (Что? Я сама не знала…), говорил про иностранные языки, про новое поколение, про рыночную экономику… Я смотрела на него и думала о том, что он относится к тому редкому типу блондинов, у которых волосы вьются мелко и густо, как у негра, отчего его русый и курчавый ежик стойко торчал без всяких лаков, придавая лицу Игоря голливудский аллюр. Серые глаза смотрели мягко, улыбка лучилась обаянием и от ямочки на подбородке веяло добродушием… Симпатичный мужик, одним словом…

Я засыпала. Тепло от горячего чая разлилось по телу, озноб исчез, боль от спазмов уже прошла, нервничать я тоже перестала, ну и глаза стали закрываться.

Игорь отвез меня домой и попрощался перед моим подъездом. Он ни на что не намекал, не просил свиданий, ни номера телефона, наоборот — он меня поблагодарил за вечер, как будто я его осчастливила тем, что меня стошнило на его глазах… Чудной!

А потом…

Примерно через неделю он появился у меня на дороге от школы к дому. Он топтался на снегу, поджидая меня, и я узнала его издалека, его дубленку, его волнистый русый ежик и его машину, припаркованную недалеко. Это были белые Жигули какой-то там последней модели, я в них не разбираюсь.

Он мне улыбнулся и шагнул навстречу.

— Как ты? — спросил он.

— Хорошо, спасибо.

Девочка-прилежница — это я. Глазки опустила и слегка покраснела.

— Чувствуешь себя нормально?

Тоже мне, Красный Крест, — думаю, — примчался узнать о моем здоровье!

— Нормально.

И иду себе, не сбавляя шага. Он за мной.

— Я, — говорит, — не хочу, чтобы ты обо мне плохо думала…

— С чего это мне… — вскинула я глаза.

Это уж, скорее, я должна была не хотеть, чтобы он обо мне плохо думал.

— Погоди, не перебивай! …плохо думала, но я принес тебе маленький подарок, он ждет тебя дома. Я твоей маме отдал.

— Подарок? Маме? И что она сказала?!

— Не волнуйся, я представился как посыльный.

Я с сомнением окинула его взглядом. Посыльный. В дубленке, без шапки (из машины-то можно себе позволить пройти десять метров по морозу!), с запахом дорогого одеколона и холеной бритой мордой, красивый молодой мужик… Бедная моя мама! Сколько валокордина она уже проглотила?

— Посыльный — от кого?

— Я сказал — не знаю. Сказал — велено доставить по вашему адресу для Ольги Самариной.

— Глупость сделали. Моя мама к таким вещам не привыкла, ее инфаркт может хватит. И, собственно, с какой это стати мне подарки? От вас?

— Видишь ли, Оля… — он слегка сконфузился. — Я такой человек… Импульсивный, что ли… Ты — красивая девочка, мне попалась красивая вещица, как раз для тебя… Я не устоял. Ты не должна думать ничего плохого, из этого ровно ничего не следует. Этим я себе лично доставил удовольствие и прошу тебя — очень прошу — не отказываться… Мне это ничего не стоит, и тебя, повторяю, ни к чему не обязывает… Ладно?

— Посмотрим, — сухо ответила я. — А адрес мой у вас откуда? Вадька снабдил?

Я была не на шутку сурова. Я очень старалась. Я очень старалась не показать, что мне понравилось, что мне дарят подарок.

Мы были возле моего подъезда. Он мне протянул руку, даже целоваться не полез. Я пожала, и быстро ушла. Как там мама, бедняжка, после «посыльного»?

* * *

Мама сидела в --">