Вячеслав Юрьевич Денисов - Месть по закону

— Не малина, а клубника! — обиженно возразила та.

— И клубника будет. Все тебе сейчас будет…

Дойти до ванной снова помешал звонок. Теперь уже — в дверь. Между звонками был пятисекундный промежуток времени.

— Еп их!.. — разозлился Соха. — Я помоюсь сегодня или нет?!

Он подошел к двери и нервно защелкал замками. Прийти мог только свой — охрана в вестибюле высотного дома была информирована, как устройство «свой — чужой» на зенитном комплексе. «Сбить» она могла только чужого. Поэтому и не спросил Соха — «кто?». Просто открыл дверь.

Перед ним стоял Пастор, сжимая в правой руке сотовый телефон. Он был левша, и это многих подводило.

— Странно, правда? — спокойно спросил Пастор и без размаха, поставленным ударом в лоб внес Соху в коридор.

Тот, сшибая подставку с вазой «под искусство Китая X века», распластался на полу и еще несколько метров шлифовал спиной паркет. Когда грохот осколков стих, стоящий над ним Пастор не исчез. Это было не видение. Все было реально: ноющая боль в голове, сквозняк из приоткрытой входной двери. Но, самое главное, реальной была фигура Пастора, облаченная в кожаную куртку с застывшими на ней каплями дождя.

— Ты чего?! — взревел от возмущения Соха, глядя, как босс закрывает дверь.

— Вить! — раздалось из спальни. — Это клубнику принесли?

— Ты чего это, Пастор?! — повторил, не вставая, бандит. Вставание в данном случае означало вызов, а значит, очередной удар в голову. — Под «марафетом», что ли?!

— Сейчас и будем выяснять, кто «марафетится» чересчур часто, — объявил тот и прошел в спальню. — Пошла отсю… Ох! Е-мое!.. А ну-ка, пошла на х… отсюда! Быстро!

Девица вскочила и судорожными движениями, не сводя глаз с мужика, стала собирать разбросанные по всей комнате предметы туалета. Несмотря на то что бюстгальтер висел на кресле, а платье лежало на шифоньере, она управилась за несколько секунд и выскочила из комнаты. Увидев поднимающегося с пола кавалера, она тоненько взвизгнула и с охапкой одежды в руках выскочила из квартиры. Клубники в октябре уже не бывает. Она уже отошла…

— Садись, ебарь-террорист, — приказал Пастор Сохе и хлопнул по кровати напротив себя. — Спецоперация войск Северного Альянса по тебе плачет. Разговоры разговаривать будем.

Витя запахнул полы халата и осторожно, словно находился не в своей квартире, а в кабинете Пастора, сел на краешек широкой постели. Задавать вопросы шефу сейчас не стоило. Голова гудела, как колодец, в который ухнул филин. Босс не спеша закурил и выпустил дым снизу вверх, целясь в люстру.

— Вот дура, — заметил он, глядя на полоску ажурной материи, свисавшую с одного из рожков. — Трусы забыла. Ну, куда она теперь без них? На улице прохладно для стриптиза. Соха, ты чего это так баб раздеваешь, словно капусту под голубцы разделываешь? А?

Тот молчал, прокручивая в голове свои возможные «косяки». Пастор просто так поднимать руку на своих людей ни за что не станет, поэтому случай можно назвать исключительным. Значит, произошло нечто, из-за чего испорчена жизнь Пастора. А значит, испортится и его, Виктора Сохина. В голову не приходило ничего, что могло бы вызвать гнев «главы», за исключением маленького эпизода. На даче они с Сомом — смотрящим за воровским общаком, немного побаловались героином. Пастор строго пресекал употребление наркотиков, поэтому, возможно, был сейчас так зол. Однако было непонятно, как он мог об этом узнать, если до сих пор еще не видел Сома?

— Ты знаешь, Витя, где сейчас находится Сом? — во второй раз за последние две минуты спросил Пастор.

— Я же тебе сказал — мы расстались в пять часов. Где он сейчас — понятия не имею.

— Тогда я тебе скажу. Сом сейчас сидит в изоляторе временного содержания «за» операми из РУБОПа.

У Сохи от ужаса уши отъехали назад, как у немецкой овчарки, и почти совсем скрылись за головой.

— За что?.. — прошептал он не своим голосом.

— Голым на коне по площади Ленина проскакал. — Пастор высмотрел пепельницу на прикроватной тумбочке, потянул ее к себе и вдруг взорвался: — За общак наш! За двенадцать «стволов», что там хранились! Сейчас все это у ментов!!!