Николай Николаевич Александров - Через пропасть в два прыжка

Тимур, незаконными абортами? С души воротит».

В комнате зазвонил телефон. Кирилов отрегулировал его на самый тихий звук: номер его телефона почти совпадал с номером магазина, ошибались часто. Но звонить начинали не раньше одиннадцати, когда открывался магазин, а сейчас было около десяти. Правда, с понедельника с телефоном начали происходить чудеса. В отсутствие хозяина старенький автоответчик тарабанил в трубку, что положено: «После гудка сообщите все, что сочтете необходимым — это будет записано на ленту». Неизвестный абонент шумно дышал в трубку, ничего не спрашивал, ждал, похоже, «живого» голоса, пыхтел и не поддавался на стандартные просьбы магнитофона. Таких звонков Юрий Николаевич насчитал семь.

— Слушаю! — Кирилов прилег на кровать, прижимая трубку к уху.

— Телефонная станция беспокоит… — голос был сухим и бесстрастным, но Кирилов врачебным чутьем почувствовал, что собеседник. простужен. — Проверочка на линии. Жалобы в наш адрес имеются?

— Жалобы? М-м-м… Как вам сказать… Вроде нет.

— Шорохи, шумы, посторонние подключения? — продолжала выяснять трубка.

— Как всегда…

— Видите, какой вы покладистый — все бы так, а то пишут жалобы. Может, хотите поменять телефон на более современную модель? У нас сейчас венгерские поступили. Дешевые и очень удобные…

— Дешевые? — переспросил Кирилов и задумчиво потер переносицу. — А шнур вы удлинить можете?

— Конечно! Скажите, когда к вам придти, и давайте уточним адрес.

— После зарплаты…

— Хм, — рассмеялась трубка. Кирилов отметил, что смех был лающим, каким-то деланным. — А когда у вас зарплата?

— Действительно, глупость сморозил. Простите…

— Адресок давайте проверим. А то у нас девочки в журнале такие каракули оставляют — сил нет…

Кирилов едва закончил диктовать номер квартиры, как в трубке раздалось нечто совсем непонятное. Неизвестно откуда взявшийся с привкусом металла голос врезался прямо в разговор и произнес для кого-то предназначенное предупреждение: «Связь по радио!» Потом прервался и через некоторое время повторился. Следом за этим внезапно раздались гудки отбоя — на том конце положили трубку.

То, что общение с районной АТС не может происходить посредством радиосвязи, для Юрия Николаевича было абсолютно ясно. От дома до станции вряд ли будет больше семи минут ходьбы. С другой стороны, припоминал он, вроде бы фраза «Связь по радио» сопутствует междугородним разговорам.

«Меня хотят ограбить! — с неожиданной радостью подумал Кирилов. — Иногородние гастролеры выяснили адрес… И те семь звонков „с сопением и пыхтением” — они же. Ну что ж, милости просим! Может придете и дадите взаймы…” — он повалился на постель и долго хохотал над понравившейся собственной шуткой. — Взаймы у грабителей! Ой-ей-ей… У грабителей… Взаймы!”

Это был поистине день звонков — телефон разразился новой трелью. Сомнений в том, что вновь звонит самозванец с телефонной станции не было, и Юрий Николаевич собирался выдать ему фразочку, достойную одесского грузчика, вложив в нее все, о чем уже успел подумать за это время.

Но он не угадал. Трубка сопела и пыхтела точно так, как семь раз до этого. Ни «алло», ни «я вас слушаю», ни «да, да, говорите» не дали никакого эффекта.

— Ну, и идите к черту! — он занес было руку, чтобы бросить трубку на рычаг, но она вдруг ответила до боли знакомым голосом.

— Юрка?

— Тридцать семь лет Юрка…

«Неужели Кабан объявился? — подумал Кирилов. — И десяти лет не прошло…»

Да, это был Кабан. Настоящая его фамилия, конечно же, звучала совсем не так. Сергей Орловский — школьный товарищ, с которым с первого по десятый Кирилов сидел за одной партой. Сколько проделок и проказ совершили они на школьной Камчатке — трудно было сосчитать. Прозвище приклеилось к нему в одном из походов. Кажется, это случилось после шестого класса. Сергей принялся с такой тщательностью собирать вокруг дуба прошлогодние желуди и кидаться ими в товарищей, что мигом завертелась веселая кутерьма и вскоре вокруг дерева все было перепахано словно здесь побывало небольшое стадо диких свиней. Нынешний Кабан не чета школьному — журналист одного из ведущих еженедельников «Пламя». Школьное прозвище так и осталось с ним, но обрело другой смысл — Сергей, почуяв журналистскую удачу, несся вперед, не разбирая дороги и выставив наперевес, словно клыки, перо авторучки и объектив --">