Константин Алов , Сергей Алов - Опер Крюк. Вор вне закона

покрытое трещинами морщин лицо, синие от татуировок руки. Они на миг столкнулись взглядами. Взгляд арестованного прошел сквозь Лешку, будто сквозь пустое место. Лешке показалось, что он встретился с посланцем другого, страшного мира. Он зябко поежился.

— Ты чего менжуешься? — спросил его Крюков, потирая шишку на лбу. — Не бзди. Долго нас тут не промаринуют, скоро выпустят.

Они сидели в огороженном "аквариуме". Кроме них других задержанных в комнате не было.

— Я боюсь, Командору за нас влетит, — уныло проворчал Лешка.

— Зря боишься, — мрачно сообщил вдруг Сильвер. — Командору уже хуже не будет.

— Как так? — хором удивились Крюков с Лешкой.

— А так. Все равно нас скоро разгонят. Я вчера часовым под знаменем стоял, а по отряду комиссия ходила. Из райкома. Человек десять. Все вынюхивали и ругались. И стою я не так как положено, и наглядная агитация у нас не соответствует, и какие-то руководящие документы Командор до нас не доводит, и труды классиков марксизма мы не изучаем. Короче, решили "Бригантину" закрывать.

Но тут пришел какой-то начальник, их переписали и выпустили, строго наказав впредь не шляться по железнодорожным путям. По дороге домой друзья обсуждали прошедшую драку. Сильвер с интересом приглядывался к Крюкову.

— Ты, говорят, боксом занимаешься? Чемпионом мира хочешь стать?

Крюков покачал головой.

— Уже не занимаюсь. Первый разряд получил, теперь завязываю. Перчатки на гвоздь. На жизнь мне хватит. А удары по голове ума не прибавляют. По фехтованию у меня первый детский. Я вот думаю дзюдо заняться.

— А почему не самбо? — удивился Лешка.

— Самбо это просто спорт, а дзюдо — культура, с важностью пояснил Крюков. — "Дзю" — борьба, "до" — путь. Путь борьбы.

— А в каратэ не пробовал? — спросил Сильвер.

— Ходил, смотрел. Не понравилось, — скривился Крюков. — Несерьезно у них как-то. Воздух молотят. Вместо того, чтобы удар поставить, они всякие позы изучают. Балет. А ты, Лешка, молодец. Я за тобой следил. Толково молотил. Не по правилам, но грамотно. Удар резкий и реакция хорошая. Только локти широко расставляешь и руками машешь сильно. Сразу не врубишься — то ли ты дерешься, то ли плаваешь.

Лешка промолчал. Он постеснялся сказать, что дрался сегодня первый раз в жизни. Ему захотелось перевести разговор на другую тему. Но Крюков и сам обратился к Сильверу.

— И ты молоток. Вовремя появился. Если бы не твоя атака, они бы нас на рельсы намазали. Я только не пойму, как ты вообще в "Бригантину" попал? Вот мы с Лехой люди конченые, нас всегда на романтику тянуло. Но ты-то парень серьезный, даже книжек не читаешь.

Сильвер надулся от гордости.

— Так я раньше думал, что "Бригантина" в мореходку готовит. А когда понял, что ошибся, то уже привык. Я вообще-то моряком мечтаю стать.

— Значит ты все-таки романтик? — уточнил Крюков.

— Ага, романтик, — подтвердил Сильвер. — У меня сосед — старпомом на сухогрузе ходит. В загранку. Деньги домой мешками привозит. У него "волга" новая и шмотки все импортные. А девки… Закачаешься! Вот это настоящая романтика!

Во дворе они расстались и направились по домам лечить полученные в бою многочисленные травмы.

* * *

Сильвер как в воду глядел. Комиссия из райкома прошлась по отряду как асфальтовый каток. "Бригантину" закрыли, подвал опечатали. Командор простился с флибустьерами и уехал куда-то на Урал.

Говорят, беда в одиночку не ходит. Так и в жизни лучшего друга Крюкова — Лешки Воронцова — произошло еще одно, по-настоящему трагическое событие.

В те дни Москва жила в страхе перед безжалостным убийцей. Он звонил в дверь и представлялся "Мосгазом", а когда его впускали в квартиру, убивал свои жертвы ударом топора и забирал все, что попадется под руку: деньги, одежду, ценные вещи. Однажды обвязал веревкой и унес телевизор.

Отец Лешки был заядлым туристом и в том, что во время случайной милицейской облавы у него в сумке оказался моток веревки и туристический топорик, ничего странного не было. Но в милиции посчитали по другому. В тот день отец домой не вернулся. Не пришел и на следующий.

Через пять дней отца выпустили. Точнее выдали. Тело лежало в морге и Лешка не узнал его распухшего, покрытого черно-желтыми синяками лица.

"Папу подменили", — наивно подумал он тогда.

В свидетельстве о смерти значилось, что отец умер от инфаркта. Для Лешки же с тех пор запах кожаных сапог, портупеи и кобуры стал --">