Димитр Пеев - Джентльмен

кресел облюбовала сиамская кошка – вся бледно-бежевая, лишь ушки и хвост темно-кофейные. И, разумеется, с голубыми глазами.

– Слезай, миленькая, – чуть подтолкнула ее Кандиларова, но кошка только потянулась, выгнулась колесом и снова улеглась. – Иди, Жози, не ставь нас в глупое положение перед товарищами.

Кошка явно поняла, чего от нее хотят, и замяукала – угрожающе, странно взлаивая.

– Такая капризная, – как бы оправдываясь за своенравного зверька, сказала Кандиларова.

– У меня тоже кот, но послушный, – смиренно проговорил Бурский. – Не успею ступить на порог, а он уже хозяина встречает… Да вы не беспокойтесь, пусть сидит в кресле, я могу и постоять.

Судя по всему, Кандиларова почувствовала иронию в его словах. Кошечка была осторожно перенесена на толстый светлый ковер, раскинувшийся от стены до четырехстворчатого окна.

– Майор Бурский, – представился Траян. – А это мой коллега, капитан Шатев.

– Нашелся мой муж? – спросила Кандиларова.

– Пока нет. Потому мы и пришли к вам. Мы ведь почти ничего о нем не знаем.

– Что же вас интересует? Я отвечу на любые вопросы. Но прежде всего угощу вас отменным кофе. Кофемолка фирмы «Симменс»– просто чудо. И коньячка добавлю. Вы не против «камю»?

– Мы не против кофе, – улыбнулся Бурский. – От коньяка же вынуждены отказаться.

– Ну, если вынуждены…

Оставшись вдвоем, они рассматривали холл. Казалось, здесь когда-то раз и навсегда был задействован рог изобилия. Судя по диковинной кофемолке «Симменс» и коньяку «камю», другие комнаты тоже вобрали в себя немало диковинного. Шатев тихо прошептал:

– Хоть кино снимай. Например, интрижка из тяжелой жизни популярного эстрадного певца.

– Или скульптора, создающего монументальные памятники.

Будто недовольная их издевками, кошка кинулась вдруг к ноге Бурского, яростно ее царапнула, после чего вмиг скрылась под кушеткой. Бурский засучил брючину. Из трех глубоких царапин проступали капли крови.

Вошла Кандиларова с подносом. Взглянув на кровавые царапины, она возвысила голос до патетичной строгости.

– Ах, Жози, Жозефина, нехорошая кошка, что ты натворила! Ведь товарищи-то из милиции! – И затем, обращаясь к Бурскому: – Извините, товарищ милиционер, Жози обиделась, что вы заняли ее любимое кресло. Сейчас я вашу рану залечу.

Она быстро принесла вату, смоченную в одеколоне, и лейкопластырь. Наконец пришел черед попробовать кофе. И тут мужчины заметили, что Кандиларова успела переодеться. Вместо пестрого лоснящегося пеньюара ее пышные формы облегало теперь весьма легкомысленное платье.

Вопросы задавали по очереди, ответы и уточнения записывал Шатев. Хозяйка отвечала быстро, исчерпывающе и почти не размышляя.

Установили, что Петко Кандиларов родился в 1930 году в городе Павликены. Уже довольно долго работал он в райсовете и возвысился до должности (Верджиния явно этим гордилась) заведующего отделом координации. В молодости он был женат на «одной идиотке», как выразилась Кандиларова, и завел с нею «двух внебрачных ублюдков». Бурский был даже ошарашен. «Кто же отец этих внебрачных ублюдков?»– подумал он, однако промолчал. «Ублюдками» оказались сын и дочь Кандиларова, которые почему-то вообще не интересовались родным отцом, особенно после его второго брака. Она, Верджиния, не помнит, чтобы «ублюдки» хоть раз его посетили, да, ни единого раза.

Когда вопросы были исчерпаны, Кандиларова тоже поинтересовалась:

– И все-таки, не скажете ли вы мне что-либо ободряющее?

– Да вы не беспокойтесь, – сказал Бурский. – Мы думали, муж ваш уже дома. Вообразили даже, что он сам откроет нам дверь.

– В тапочках! – улыбнулся Шатев.

– Смущает нас лишь одно обстоятельство… – Бурский осадил его взглядом. – Кандиларов вообще не появился в шахтерском санатории. Ни шестнадцатого сентября, ни к концу смены.

– Что?! – искренне изумилась женщина. – Как так – не появился! Нет, вы ошибаетесь.

– Ошибка исключена, мы проверили дважды. Вспомните, у него действительно была путевка в «Милину воду»? Ведь есть и другие санатории для шахтеров.

– Он сам показывал мне путевку. Перед отъездом. Даже заставил меня ее прочитать. И открытку прислал из санатория, на ней – корпус, где он жил, и крестиком помечена его комната – да, именно крестиком.

– Не могли бы вы показать эту открытку? – попросил Бурский.

– Сейчас поищу. Если не засунула куда-нибудь. Кандиларова удалилась и вскоре вернулась с --">