Владимир Григорьевич Колычев - Свинцовый бриз

ничего не замечая вокруг, а Клеш кривил губы, пренебрежительно поглядывая на толстуху. И курил он, гоняя сигарету из одного уголка рта к другому. Но и взгляд его также блуждал из стороны в сторону, нет-нет да останавливаясь то на блондинке, то на ее подруге. Капитана Жукова Клеш заметил раньше, чем его дружок, но лишь слегка насторожился, даже поджилки не напряг, чтобы бежать. Мало того, раскинув руки, развалился в кресле. Лоб у него узкий, что, конечно же, сказывалось на широте мышления. Простейший ум, примитивные потребности, первобытные, но очень опасные инстинкты. Сегодня у него на повестке нажраться, спариться-случиться, а если с бабой не сложится, то хотя бы подраться. А если вдруг менты нагрянут, или бежать, или отбиваться. А времена нынче недобрые, раньше братва чуть что за нож хваталась, а сейчас у многих «волыны». Особенно у таких «быков», как Тюльпан и Клеш.

— А-а, начальник! — скривился уголовник.

— Мороз-воевода дозором? — хмыкнул Тюльпан, оторвав наконец взгляд от своей блондинки.

И он, и Клеш, и все знали, чье это кафе. Хотел Игнат того или нет, но одно только его имя оказывало покровительство «Афродите». Он не считал кафе своим владением, но не зря Тюльпан вспомнил Некрасова. Умник. Десятилетку как-никак осилил, последние два года в зоне для несовершеннолетних.

— Грамотный?

— Дык! — Тюльпан нахмурился, заметив старшину Савушкина, который тихонько заходил справа, перекрывая пути отступления.

Веранда открытая, сбежать нетрудно, но кафе окружено со всех сторон, шансов у рэкетиров мало.

— Давайте спокойно, без фокусов. — Игнат положил на стол две пары наручников.

— Эй, это что такое? — вскинулся Клеш.

Он оторвал спину от кресла, напряг ноги в коленях.

— Мы тут что, кому-то мешаем? — спросил Тюльпан.

Он усиленно осматривал пространство вокруг себя и еще больше напрягся, заметив лейтенанта Чабанова. Понял, что со всех сторон обложили. И дело вовсе не в том, что он с корешем выбрал не то кафе.

— Спокойно одеваемся и на выход!

Игнат говорил громко, но без надрыва, как человек, уверенный в себе.

— Одеваемся? — Клеш двумя пальцами оторвал от стола пару наручников и тут же выронил. — Это называется одеваться? — спросил он.

И вдруг резко сорвался с места, собираясь идти на прорыв. Ногой оттолкнул кресло, локтем ударил толстуху и всей своей массой навалился на Игната, руками, как ковшом бульдозера, по-пытался сдвинуть его с места. Но просчитался.

Игнат был готов к такому выпаду. Он мог заломать уголовника, закрутив ему руку за спину. Но это время, а на очереди Тюльпан, который также вскочил с места, выхватывая что-то из-за пояса. Игнат, закрыв руками лицо, грудь и живот, встретил противника локтем, врубил его в «солнышко». От боли Клеш согнулся в поясе, но добивать его Игнат не стал. Схватился за стол, собираясь его перевернуть. Так он и защищался от Тюльпана, в руке у которого появился «наган», и одновременно сближался с ним. Но стол так и остался на месте, потому что Тюльпаном занялся старшина Замков.

Коля с уркой не церемонился, с ходу рубанул его по шейным позвонкам рукоятью пистолета. Тюльпан вырубился мгновенно. А Игнат дожал Клеша. Скрутил его, надел наручники.

Толстуха куда-то делась, осталась только блондинка, девушка возмущенно хлопала глазами, глядя, как пакуют Тюльпана. Игнат сердито глянул на нее и с многозначительным видом качнул головой. Не того парня она выбрала, но говорить ей об этом совсем не обязательно: сама все понимает. Видел он эту красотку, мимо, что называется, проходила. Волговодск поселок небольшой, все местные на виду. Но с блатными блондинка до недавнего времени не путалась, в криминальных эпизодах не фигурировала, приводов не имела, поэтому имя ее неизвестно. Да и не хотел Игнат его знать. Пусть идет домой. Но если вдруг снова засветится, придется задержать — для более детального знакомства.

Задержанных уже загружали в машину, когда появилась Евгения Максимовна. Она выходила из подсобки, поправляя на ходу прическу. Волосы вроде бы уложены, так, слегка подправить, и все, но вид у женщины все равно взлохмаченный. И глаза блестят, как у сытой довольной кошки, в движениях приятная разморенность.

Сорок лет ей, но выглядит так, парни оборачиваются. Изысканно-красивая, стройная, модная. Так должна была примерно выглядеть и ее дочь в свои сорок, но Лене всего двадцать три, а весит она уже раза в полтора больше, чем мать. --">