Дмитрий Сергеевич Грунюшкин , Харитон Михайлов - Правда и Небыль

Вкусы его сформировались в молодости — когда он, кучерявый и длинноносый, со свежим дипломом МГУ, без гроша в кармане, мотался по Москве, хватаясь за любую работу. Он писал статьи для Агентства печати «Новости», предисловия к каталогам выставок, аннотации к переводным книжкам и прочие тексты. Свободное время убивал в мастерских непризнанных художников, отвергнутых МОСХом. Знал их всех. Помнил, как пахло от похмельного Анатолия Зверева. Слышал, как орут павлины в мастерской Эдуарда Дробицкого — тот держал их для куража. На чердаке дома вдовы Фалька Гриша сломал лодыжку, доставая со стеллажа «Девушку с попугаем». Конечно, он занимался небольшой коммерцией: надо было как-то сводить концы с концами. Но Мстиславский благоразумно ограничивался малыми масштабами: покупал и перепродавал с божеской комиссией эскизы, наброски, небольшие работы. В девяностые он попытался было реализовать кое-какие серьёзные вещи, но тогдашний арт-рынок был забит поддельным Малевичем и фальшивым Шишкиным. Пришлось идти на небольшую должность в мелкий банк — тогда кредитные организации рождались как грибы после дождя. Грише повезло: он попал в живучую структуру. Через какое-то время его вынесло на позицию средней руки. Но это было всё-таки НЕ ТО.

А потом он — случайно, на одной из выставок — встретил Алексея Михайловича Юрьева, руководителя крупного иностранного Порта-Банка. Мстиславский сумел обаять и очаровать банкира, а также его коллег, которых он убедил в необходимости начать формировать собрание русских художников 20-30-х годов. Идея создать корпоративную банковскую коллекцию живописи была положительно воспринята всеми, и Гриша получил предложение перейти в банк Юрьева в качестве куратора художественного проекта.

На новой работе Мстиславский прижился. Пользуясь старыми связями, он сумел приобрести у наследников и наследниц гениев — людей, нередко остро нуждающихся в деньгах, — несколько действительно стоящих работ. Со временем небольшое собрание полотен разрослось. Обычно хорошая коллекция начинается со ста предметов. ПортаБанк сумел за несколько лет приобрести значительно больше. С деньгами у кредитной организации не было проблем, а цены на работы художников 20-30-х годов, особенно не первого ряда, долгое время оставались вполне себе приемлемыми.

Со временем в дополнение к живописи банк начал собирать редкие художественные фотоснимки. Юрьев ещё во времена учёбы в институте, где его часто подряжали на общественных началах фотографировать партийные, комсомольские, профсоюзные и иные мероприятия, полюбил фотографию как предметную область и с годами вырос в настоящего фотохудожника. Будучи способным понять и оценить высочайший уровень великих мастеров, творивших на заре советской власти, он оказывал содействие в приобретении их произведений.

Выставка, каталог к которой готовил Мстиславский, должна была, что называется, выстрелить. Банк никогда прежде не выставлял свои работы в одном месте. Наряду с произведениями, принадлежащими кредитной организации, готовящуюся экспозицию пополнили уникальные картины и фотоснимки из частных собраний. Гриша употребил весь свой талант убеждать других людей (а этого было у него не отнять), чтобы договориться с наиболее серьёзными частными коллекционерами одолжить лучшее, что у них было. В итоге получалось нечто грандиозное. Выставкой, приуроченной к 25-летию создания банка, Мстиславский одновременно подводил предварительные итоги своей искусствоведческой деятельности. Ему было чем гордиться. С такой выставкой он мог претендовать на выход в высшую лигу кураторов и арт-критиков. Вишенкой на торте должен был стать умопомрачительный каталог. Работу над ним Мстиславский вёл больше года. В итоге получилось нечто бесподобное. Коллеги будут очень долго с чёрной завистью (другой они не умеют завидовать) говорить об этой дорогой (чего уж там, средств не пожалели) книге, великолепно изданной на искрящейся, как первый снег, бумаге. Печатать её предстояло в Италии, надо было сдать вёрстку завтра, за четыре месяца до открытия, чтобы успеть наверняка.

Гриша ещё раз пробежался глазами по тексту. Вроде бы всё в порядке. Можно отдавать в печать. Хотя нет, рано. Взгляд замылился, стоит перечитать утром. Не надо отказывать себе лишний раз в удовольствии насладиться собственным величием.