Николай Никуляк - Нить курьера

тихо и плавно, будто совсем неохотно, двинулся вдоль перрона. Ольга шлачрядом с вагоном, затем остановилась, крикнула:

— Пиши почаще!

— Жди… — крикнул ей я.

И вот зеленая птица-поезд уносит меня далеко, далеко на Запад, в незнакомую Австрию, к людям живым, неизвестным, но любознательным, и наверное, разным, как и везде…

Я вспомнил, что в составе гитлеровской армии семнадцать дивизий из австрийцев топтали землю моей страны, хладнокровно наводили свои пушки на то, что было дорого мне, на моих соотечественников. Но все знают также о том, что Гитлер присоединил Австрию к своему фашистскому рейху насильственно, путем аншлюсса, что подавляющее большинство австрийцев саботировали и осуждали его захватническую политику. После войны же, в новых условиях австрийцев захватывает и ободряет идея создания нейтральной Австрии, идея дружбы с моей страной.

 
Но вместе с тем неофашистская пропаганда, развернутая в последние годы в Западной Германии официальными ведомствами ФРГ, одобряющая аннексию Австрии Гитлером, как-то ассоциируется и среди австрийцев, особенно в кругах бывших офицеров вермахта гестапо и отрядов СС, выезжающих на различные сборища в ФРГ.Из собственной практики работы в Германии мне были известны факты, когда неофашистская пропаганда делала своими жертвами даже рабочих. Поезд спешил все дальше. Позади уже Киев, Винница, Львов. Рано утром состав остановился на станции Чоп. Здесь таможенный осмотр, проверка документов. Не прошло и часа, как перес. екли государственную границу. За день и вечер промчались по холмистым долинам Венгрии, через Будапешт, все ближе и ближе к Дунаю.

Наконец, в предрассветной мгле, на пограничной станции с Австрией, венгры, сопровождавшие поезд, покинули свои места. Поезд двинулся и снова остановился — в вагоны вошли австрийские железнодорожники. В тусклой перронной синеве перед окнами вагона замелькали названия австрийских сел, послышалась хорошо знакомая немецкая речь путевых рабочрх. Вот и Австрия.

Ольга, Ольга, о чем думаешь ты сейчас? Наверное, спишь крепко-крепко, прижавшись к дочери, улыбаясь мечте о встрече. А я не сплю. Все думаю о тебе, о дочери и о друзьях, и о том, что ждет меня в этой незнакомой стране. А *из головы никак не выходят слова задушевной песни: Я иду не по нашей земле, Просыпается вновь утро хмурое…

Действительно, хмурое, даже дождливое. А как в Москве? Неожиданно поезд резко остановился, будто уткнулся з какую-то преграду. Я вышел в коридор вагона и прямо перед собой на серой стене полуразрушенного здания прочел надпись: «Вин-Ост- банхоф» Вена-Восточный вокзал. Вокруг сновали такси, двигались люди, слышалась не- умолкающая немецкая речь. Ко мне подошел человек в короткому коричневом плаще, вежливо спросил фамилию и жестом пригласил в стоящую неподалеку легковую машину…

Федчук принял меня в небольшом кабинете, в гостинице «Империал», расположенной на Ринге, центральной части Вены. Кабинет привлекал особым уютом и чистотой. Небольшой стол, книжный шкаф, диван, темные шторы. На книжных полках толстые тома на русском, английском и немецком языках, рядом с ними две спортивные гирьки — гантели. Чернильный прибор на столе, костяной, тончайшей резьбы, изображал старинный тирольский замок. Федчук сидел за столом в темном штатском костюме и что-то писал. Он сразу узнал меня, но встретил сдержанно, официально.

— Приехали? Ну, хорошо, хорошо, — неизвестно кого и за что похвялил он. — Как доехали, где осталась семья?

Узнав о том, что жена тоже сотрудница контрразведки, пообещал связаться с генералом и ускорить ее приезд.

— Да, брат, — отложив карандаш, заговорил он, — здесь не Германия. Не та Германия, где установлен народно-демократический строй, с которым можно сотрудничать. Здесь буржуазное государство. Да и не то сейчас время, когда почти каждый день ловили кого-нибудь из гитлеровских агентов и их вождей, Выжившие в западных зонах крупные специалисты германской разведки перестроились.

Федчук говорил медленно, спокойно. Сильные его руки неподвижно лежали на столе, словно отдыхали.

— Слив свои интересы с интересами Центрального разведывательного управления США, — продолжал он, — бывшие гитлеровские агенты являются сейчас самым активным элементом в наступлении --">