Николай Николаевич Шпанов - Ученик чародея

можно сказать: ведь отравленная — без сознания.

— Да, чёрт возьми! Её не спросишь, — разочарованно сказал Кручинин. — Исход может оказаться и смертельным. — И вдруг спохватился: — Эта телеграмма из Сочи — единственное, что при ней было?

— Нет…

— Так что же ты молчишь?..

— Вы же сами не даёте мне договорить… В самолёте оказалась вторая отравленная — соседка Твардовской по кабине. Москвичка. Её состояние много легче. Показала: Твардовская угостила её, свою случайную спутницу (они познакомились уже в самолёте), частью своего бутерброда и дала отпить чая, который был у неё в термосе. Бутерброд, по-видимому, съеден весь, а в термосе осталось несколько капель чая. В них нашёлся яд.

— Ну, что же, — проговорил Кручинин. — Яд в термосе, который был залит дома или в каком-нибудь буфете. Скорее всего, в ресторане рижского аэропорта. Держись за эту ниточку. Она куда-нибудь да приведёт. — Он покрутил между пальцами кончик бородки. — Но странная идея для самоубийцы: прихватить на тот свет случайную попутчицу… Или Ванда — убийца соседки, а сама глотнула яд случайно, а?

— Исключено, — уверенно возразил Грачик. — Они не только не были знакомы, но никогда в жизни не встречались.

— Положим, это ещё не доказательство!.. Однако, действительно, трудно допустить: дать жертве немножко яда, а самой выпить целый термос… Интересно: дело о самоубийстве девицы, желающей умереть в компании. Стоит мне застрять тут, а?.. Старость-то, брат, — не радость: начинаю чувствовать, что и у меня есть скелет и положенные ему по штату суставы.

— Поезжайте на здоровье, — настойчиво повторил Грачик. Ему не хотелось, чтобы Кручинин остался. — Лечитесь, отдыхайте.

— Небось, разберёшься?! — с оттенком некоторой иронии проговорил Кручинин. — Ах, Грач, Грач! — Кручинин понял, что его молодому другу хочется провести дело без помощи, и покачал головой. — Только не забудь: за такого рода делом может оказаться и рука тех, оттуда. Но… — Кручинин предостерегающе поднял палец, — не нужно и предвзятости.

— Не посрамим вашей школы, учитель джан! — весело отозвался Грачик.

— Нравится тебе или нет, а, видно, придётся отправиться в Прибалтику раньше намеченного отпуска.

— Не беда, там и останусь отдыхать. Побольше покупаюсь в ожидании вашего приезда, — и, заглядывая в глаза Кручинину, просительно: — А вашу «Победу» можно взять? Когда приедете с юга, покатаемся по Прибалтике, как задумали.

— Ежели дело тебя не задержит.

— Этого не случится, — беспечно отозвался Грачик, — хотя порой затяжные дела вырастают на пустом месте. Произошло ограбление или даже убийство, — кажется, просто: нашли нарушителя, изобличили, осудили и дело с концом. А глядишь, дело-то ещё только началось — и растёт, растёт, как лавина. Даже страшно подчас становится.

— А ты не бойся, Грач, — добродушно усмехнулся Кручинин лавина опасная штука, слов нет, но… не так страшен черт…

— Это конечно… — живо согласился Грачик. — Вот, знаете, у нас в горах, в Армении, так бывает: начинается пустяковый обвал. Ну просто так, ком снега, честное слово! Катится с горы, катится и, глядишь, — уже не ком, а целая гора. Честное слово, дорогой, настоящая гора летит. Так и кажется: ещё несколько минут, и — конец всему, что есть внизу, у подножия гор. Будь то стада — не станет стад; селение — не будет селения. Лавина!.. Само слово-то какое: лавина! Будь внизу город — сплющит, раздавит! Просто — конец мира!.. Но вот стоит на пути лавины скала — так, обыкновенная скала, даже не очень большая. А глядишь, дошла до неё лавина, ударилась, задержалась, словно задумалась, и… рассыпалась. Только туман вокруг поднялся такой, что света божьего не видать. Тоже вроде светопреставления… Что вы смеётесь? Честное слово! А прошло несколько минут, и смотрите: ни лавины, ни тумана — только на долину снег посыпался и растаял на солнце. Вроде росы. Люди радуются, стада радуются, цветут селения под горой…

Кручинин положил руку на плечо друга.

— Это ты мне притчу, что ли, рассказываешь?

— Правильно вы сказали, дорогой, у меня вроде притчи получилось: ком снега — это они. Катятся с грохотом, с шумом — конец мира. А вот стоит на их пути скала…

— Скала — это ты, что ли?

— Все мы, а я — маленький камешек.

— Не шибко видный из себя? — подмигнув, спросил Кручинин.

Грачик потрогал пальцем свои щегольски подстриженные чёрные усики и рассмеялся.

— Я только говорю: грохот, шум, страху --">