Питер Чейни - Ловушка для Беллами

Снаружи было темно и холодно. Беллами, спрятав руки в карманы, побрел по Кондуит-стрит, борясь с тошнотой. Свернув на Бонд-стрит, он добрался до Олбимерл-стрит и зашагал по ней вниз. Пройдя несколько кварталов, Беллами свернул к парадному одного из домов. Слабо освещенная вывеска гласила:

«МАЛАЙСКИЙ КЛУБ

(2 этаж)

ОТКРЫТО»

Беллами вошел и со вздохом начал подниматься по лестничным ступеням. Миновав первый пролет и оказавшись на лестничной площадке, он почувствовал себя совсем скверно, постоял немного, цепляясь за перила, а потом сел на ступеньку и, привалившись к стене, закрыл глаза. Пары выпитого за день виски ударили ему в голову. Усилием воли он разогнал алкогольный туман и поднялся. Слева от него была дверь маленького туалета, выходившая на лестничную площадку. Справа вверх по лестнице Беллами мог видеть двустворчатую дверь «Малайского клуба». Она была приоткрыта, за ней виднелись сервированные столики. Беллами продолжил восхождение, добрался до двери и толкнул ее.

Открывшийся перед ним зал «Малайского клуба» имел форму буквы «Г», в результате чего бар не был виден от двери. Беллами пересек зал, завернул за угол и оказался у стойки, где командовала молодая привлекательная блондинка. Беллами одарил ее широкой пьяной улыбкой.

— Бланди, радость моя, как поживаешь? — приветствовал он ее. — Как идут дела?

— Превосходно, — ответила та с усмешкой, бросив взгляд на единственную находившуюся в зале посетительницу.

Беллами, навалившись на стойку, бесцеремонно оглядел блондинку от только что сделанной укладки до аккуратных серых туфелек на маленьких ножках.

— Бланди, девочка моя, тебе говорили когда-нибудь, что в тебе что-то есть? Так вот, это действительно так. Сильнейшая сексапильность, прямо скажем, уникальная! Я обязательно займусь тобой чуть позже, когда погода немножко улучшится. О, тогда я много скажу тебе… О твоих глазках, голубых, как бирюза, о твоих бедрах… и обо всем прочем. Пожалуй, будет лучше, если я выражу все это в стихах. Ведь я такой, моя конфетка!

— Да хватит вам, мистер Беллами. Будто бы я не знаю, что вы говорите это всем девушкам!

— А вот это ложь! Бессовестная и беспардонная! — запротестовал Беллами. — Бланди, ты единственная на свете девушка, к которой я питаю такие чувства. Когда-нибудь, когда я буду посвободнее, я изложу тебе это подробно, если ты мне напомнишь!

— Могу себе представить, что это будет за рассказ! — Девушка рассмеялась.

Перегнувшись через стойку бара, Беллами что-то шепнул ей в розовое ушко. Глаза девушки сверкнули:

— Мистер Беллами, вам часто говорят, что вы нахал? Ваша наглость безгранична!

— Может быть, это единственное мое достояние, — скромно ответил Беллами. — А сейчас, мне кажется, самая пора выпить.

Девушка с улыбкой покачала головой. Странный парень, этот Беллами — ни капли серьезности, но такой обаятельный… Если б он еще пил поменьше. И почему он всегда бездельничает?

— Попытка вышибить клин клином? — осведомилась она.

— Великолепная мысль! В таком случае мне двойной «Хейг», — сказал он и улыбнулся, блеснув ровными белыми зубами под маленькими черными усиками.

Девушка засмеялась.

— А вы намерены заплатить за выпивку, мистер Беллами?

— А почему тебя это интересует, дорогая? — небрежно ответил он.

Девушка явно чувствовала себя неловко.

— Мистер Беллами, вы задолжали нам более семи фунтов. Управляющий специально предупредил меня, чтобы я не отпускала вам спиртное в кредит.

Беллами вздохнул и достал портсигар из кармана пальто. Открыв его, он взял сигарету и начал разминать ее в пальцах. Однако по виду его нельзя было сказать, что он ощущает неловкость.

Дама, сидевшая в одиночестве за столиком у камина, покинула свое место и подошла к стойке бара.

Это была невысокая женщина с отличной фигурой и светлыми волосами, обрамлявшими приятное личико с блестящими синими глазами. Превосходно сшитый костюм выгодно подчеркивал достоинства ее фигуры. Ее маленькие ножки, обтянутые шелковыми чулками бежевого цвета, были обуты в туфли-лодочки с четырехдюймовым каблуком. Изящную шляпку-тюрбан из черного крепдешина украшала брошь в форме вопросительного знака, выложенная мелкими бриллиантиками.

Остановившись позади Беллами, она негромко сказала глубоким грудным голосом:

— Вам не следует огорчаться, Ники! Мне будет приятно --">