Марат Нигматулин (Московский школьник) - Теперь всё можно рассказать. Том второй. Боги и лягушки.

Теперь всё можно рассказать.

Том второй. Боги и лягушки.

Часть первая.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

И словно маньяк-шизофреник

В кровавом бреду изнемог!

– Александр Харчиков, «Антилюди».

    Предисловие.

Честно говоря, я до последнего искренне надеялся, что эту книгу начну писать в тюряге. А нет же! Вот уже полтора года прошло с того времени, как в отношении меня возбудили уголовное дело, – а попасть в казённый дом всё никак не выходит.

Не получается, – ну и ладно. Невелика потеря. Оно, возможно, и к лучшему… Да, к лучшему.

Так о чём я?

Да, конечно!

Книга, которую вы к своему несчастью нынче почитываете, – второй том моих воспоминаний о жизни. Первый том, озаглавленный как «Теперь всё можно рассказать», был закончен мною в январе двадцатого года.

Сейчас уже конец марта. В тюрьму меня, как я уже сказал, всё никак не сажают, делать мне решительно нечего, а потому единственное, что мне теперь остаётся, – так это писать мемуары. Ну, этим и займусь!

За последнее время в моей жизни приключилось много всего необычного, занятного и по-настоящему удивительного. Чего только за последние месяцы не было! Всего даже не перечислишь толком. Эх, вот и хотелось бы мне начать это сочинение с последних событий собственной жизни!..

Но нет! В этой книге я постараюсь изложить все события в строгом хронологическом порядке. Сначала более давние, а уж потом относительно близкие к настоящему моменту по времени. В противном случае наш и без того несчастный читатель вконец потеряется в этой мешанине слов и запутается в хитросплетениях авторской мысли.

В предыдущем томе я уже описал своё раннее детство, поведал немного о том времени, когда учился в начальной школе, и в конце концов с превеликим трудом довёл повествование о собственной жизни до поздней осени триналцатого года. То есть до того славного периода, когда я уже обучался в шестом классе 737-й школы.

Дальше дело не пошло. Не пошло же оно в первую очередь потому, что я чересчур увлекся рассказами о родной школе и тех интереснейших личностях, которые эту школу населяли и которых я так хорошо знал.

Ну, ничего страшного. Уж теперь-то ничто не помешает мне во всезнеобходимых подробностях описать последние семь лет моей превосходной жизни.

Вот к этому описанию мы и приступим!

Тут, правда, я должен сделать одно важное замечание. Некоторое время назад мне наконец удалось опубликовать «The memoirs of a Russian schoolboy». Не буду сейчас углубляться в историю написания и последующей публикации этой небольшой работы. По факту – это всего-навсего черновик для моих текущих мемуаров. Самостоятельного значения данный опус не имеет. Тем не менее, там я уже описал некоторые сцены из своей школьной жизни, в том числе сцены не слишком-то привлекательные во всяком случае для большинства (однополый секс, участие в фашистском погроме).

Честно говоря, я терпеть не могу повторяться. Вот просто ненавижу, – и всё тут.

Правда, сделать некоторые повторы мне, по всей видимости, всё же придётся. «Мемуары русского школьника» написаны на английском. Непонятно ещё, дойдут ли когда-нибудь у меня или ещё у кого-то ещё руки до того, чтобы осуществить перевод этого сомнительного шедевра на язык Пушкина и Мольера. Поэтому, думаю, было бы полезно немного отступить от постоянного принципа и некоторые наиболее важные моменты собственной жизни, ранее уже описанные в «Мемуарах…», – переписать заново уже в настоящей работе.

Так я, вероятно, и

--">