Марина Остромир - Мемуары гейша (СИ)

Виолетте, после него — самого красивого, самого лучшего, самого благородного — другое, молодое тело?

В конце дня, к роскошному особняку Виолетты в богатом районе подъехала ее машина. Все соседи были в курсе, что чокнутая Виолетта сбежала от мужа — уходила она со скандалом, поэтому выглянули посмотреть, что будет на этот раз.

Прекрасный молодой блондин открыл пассажирскую дверь и элегантно подавая руку, помог выйти Виолетте, принес чемоданы на крыльцо, позвонил в дверь.

Ну, и наглец! — подумали соседи. Также подумал и муж, открывая дверь.

— Полагаю, что теперь мадам Виолетта будет оценена так высоко, как только этого заслуживает и получит от вас то, чего она достойна, — с высокомерием принца сказал молодой любовник. Он смотрел прямо и вызывающе на мужа, задрав нос.

— Подумали бы о том, что самое главное — это ваша женщина, а не какой-то там бизнес, женщине надо время уделять, — наставительно сказал молодой любовник.

Тут муж бросился в драку. Его просто вывел из себя этот наглец, которому он еще и платил деньги за роман со своей женой.

Муж был старый и в последний раз дрался, видимо, очень давно. Но Макс позволил ему ударить себя по прекрасному лицу, сбить с ног и даже пару раз пнуть ногой — все таки тот ему платит, а от Макса не убудет. В награду Макс получил восхищенный взгляд Виолетты, а когда ее мужчины — молодой и старый, начали кататься по газону, то она чуть подпрыгивать не стала от возбуждения — не часто из-за нее дрались мужчины, и даже вообще не думала разнимать…

Конечно, старый муж быстро захекался, стал красный, прекратил первый — он же взрослый человек, солидный бизнесмен. Муж приказал Максу убираться вон с его лужайки. Макс встал, отряхнулся, с достоинством принца поклонился Виолетте, и пошел вниз по улице, не оборачиваясь.

…Все соседки смотрели, как по улице шел молодой бог, никто теперь не смог бы осудить Виолетту, каждая мечтала о таком. Модные джинсы красиво сидели на тренированном теле, дизайнерский свитерок элегантно облегал атлетический торс. Лучи закатного солнца запутались в золотистых кудрях, на солнце сверкали золотые часы и цепочка, в дорогих солнечных очках известного бренда отражались облака… Конечно, в спортивной машине Макс выглядел бы еще круче, но нельзя же от жизни получить все…

* * *

…Много лет Макс повсюду возил с собой эти золотые часы, гравированные “с любовью от Виолетты”, не смотря, что некоторые считали неразумным хранить такую приметную вещь. Много раз Макса спрашивали, кто такая эта Виолетта — каждый раз он врал что-то новое, никто ведь не поймет, что “виолетта” — просто символ того, что можно остаться хорошим, совершая нехорошие вещи… И всегда Макс возвращался за этими часами, если их снимали с его руки…

— …Ну, вот, скажите, пожалуйста, почему мы должны возвращаться за этими дурацкими часами!

— Ну, это… Они важны для меня. Ну, талисман, типа…

— Ладно, возвращаемся за вашими идиотскими часами… А что, Максик, вы думали, я один пойду? Ваша виолетта, вы и отдувайтесь…

МАЛОЛЕТКА

МАЛОЛЕТКА

— Ее мамаша беспокоится, — рассказывала Эльвира про новое дело и новую клиентку, — Пришла ко мне по старинке погадать — карты раскинуть. Люблю такое, а то совсем уже от корней оторвалась, квалификацию боюсь потерять… Вот и согласилась, хотя и платит эта мамаша скромно — ну, кто сейчас за карты много платит…

Дочке заказчицы шестнадцать лет. Спятила от несчастной любви. Паренек на пару лет старше. Сделал ей ребенка и сбежал в другой город — ответственности никакой, тоже несовершеннолетний был на тот момент, ребенком считается… Это же надо — мозги еще не выросли, а место, чтобы детей делать, очень даже работает — такой недостаток человеческого организма… Так, вот, эта девица очень расстроилась, аборт сделала, матери ничего не сказала. Мать тоже дура — как могла недосмотреть… Потом эта девица вены себе вскрыла и с моста хотела сигануть — еле сняли…

— Так ей в дурку надо, а не к нам, — сказал Макс. Вот не любит он, когда корыстолюбивая Эльвира берется за такие дела, с которыми возни больше, чем прибыли. А он, ведущий актер ее “театра”, отдувайся за ее жадность…

— В психбольнице она уже была. Ее там подлечили, с моста больше не прыгает. Но грустная все время, учиться не хочет. На мальчиков не смотрит совсем, мотивации расти нет, жизненной --">