Ник Картер - 41-50 Киллмастер Сборник детективов про Ника Картера

оказываюсь еще живым, я считаю себя вправе пить и плотски грешить. Иногда я придерживаюсь одной женщины, иногда мне нужно больше, но, по крайней мере, я предаюсь всяким излишествам около недели. Если после этого останется время, я проведу неделю на ферме в Индиане. Там я отдыхаю, читаю и готовлюсь физически и морально к следующему заданию.

На столе стояла полупустая бутылка арака. Я сделал глоток, закурил сигарету и снова посмотрел на спящую девушку. Я задумался. Спящие люди чертовски уязвимы. Это было лишь символично, что я подумывал убить ее в то время. Конечно, во мне есть что-то садистское, иначе я бы, наверное, не выбрал эту профессию. Я покурил и выпил арак - не один из моих любимых напитков, но ей он явно понравился - посмотрел на нее и почувствовал, что мне хочется хорошенько ее трахнуть. Она просыпалась, и я был с ней одним целым . Один с ней и ее судьбой.

Но после этого наши пути снова разойдутся, и ее смерть не будет и моей. Я думаю, я бы попытался спасти ее в то время, если бы я был в состоянии. Но это было невозможно. Я не мог помочь Кези Ньюманн. Никто не мог ей помочь.

Осторожно скользнув под простыни, чтобы не разбудить ее, я посмотрел на часы на комоде, чтобы узнать, который час. Было без четверти пять.

Кеция проснулась. — Боже мой, — сказала она. 'Иисус! Что ты делаешь со мной?

Я ответил: «Всему свое время». Заткнись .

Она меня больше даже не слышала. — Да, — сказала она. 'Ах, да. Да-а-а! Она укусила меня за плечо. Жесткая. "Вы должны остановиться сейчас," пожаловалась она. «Честно говоря, я больше не могу ! Вы маньяк. Ты убиваешь меня. Останови это. Прекрати , говорю тебе!

Когда я встретил ее в казино, я заметил, что она говорит на том, что можно назвать псевдокультурным английским языком. Она родилась в Бруклине, во Флэтбуше недалеко от Гранд Арми Плаза, и не переехала в Израиль, пока ей не исполнилось 15 лет. Но в постели я заметил акцент.

Когда я не остановился, она начала плакать, почти истерически, так как она лежала мертвая неподвижно и жесткая, как доска подо мной. Ее глаза повернулись вверх. Я продолжил.

После этого никто из нас не мог двигаться. Я погрузился с головой в работу с сочными сиськами Кези и начал обычную борьбу с вялостью и сожалением, с этим спокойным чувством беспомощности. Чувство, которое делает человека слабым и заставляет его задуматься, есть ли что-то достойное жизни в этом мире. Сомневаюсь, что у женщин тоже. Я никогда не мог понять это.

Кезия провела пальцами по моим волосам и сказала: «Честно говоря, ты чудовище. Монстр!'

Теперь ее акцент был чисто флатбушским. Она продолжила: «У меня никогда не было ничего подобного тебе за всю мою жизнь! Иисус!'

Я смиренно признался, что был неплох.

Кеция уставилась на меня прищуренными глазами. 'Неплох? Боже, ты невероятен, чувак! Честно говоря, я уверена, что вам придется отгонять их от себя силой.

Постепенно я пришел в себя. Я подумал о люгере и стилете на двойном дне чемодана, и мне пришло в голову, что я еще не почистил люгер. Небрежно с моей стороны. Я должен был сделать это немедленно, как только освободился от этой приятной паутины плоти, в которую я позволил запутаться, но которая теперь начинала мне немного надоедать.

Я ждал телефон. Ничего такого. Стука в дверь. Еще нет. Но у меня все еще было это предчувствие. Я знал .

Наконец, когда я собрал столько сил, чтобы вытащить себя из постели, Кезия схватила меня и поцеловала. Она сжала мою гордость. — Ты должен хорошо о нем заботиться. Я полюбила его. Я бы не хотела, чтобы с ним что-нибудь случилось».

— Мне тоже, — ответил я, направляясь в ванную. Когда я мылся, в дверь постучали. Кезия снова уснула, и я старался ее не разбудить. В моей профессии не принято просто широко распахивать перед всеми дверь и встречать людей с распростертыми объятиями. Я прошептал: «Кто?»

«Телеграмма для мисты Сайласа Лэпхэма». Это был английский язык с явным ливанским акцентом.

Я открыл дверь. 'Это я.'

Я протянул мальчику несколько монет и взял запечатанный конверт. Это должно было исходить от Хоука. Он и Делла Стоукс — личный секретарь — единственные, кто мог знать, где я и кто я на самом деле.

Мальчик не исчез сразу. Он показался мне довольно дерзким и смотрел мимо меня в комнату с какой-то полуумной ухмылкой. В Леванте они созревали довольно рано, и я подозревал, что ребенок таращится на спящую Кезию. У него будут грязные мысли и подростковые фантазии. Я --">