Юрий Иванович Семенов , Владимир Васильевич Карпов , Олег Васильевич Сидельников , Георгий Иванович Айдинов , Игорь Дмитриевич Скорин , Ариф Васильевич Сапаров , Сергей Альбертович Холодов , Стелла Александровна Трофимова , Виктор Фёдорович Татаринов , Иван Владимирович Мажура , Сфибуба Юсуфович Сфиев - Антология советского детектива 52. Компиляция. Книги 1-14

постели — они ждали, что это увидят, — безмолвной грудой вырисовывается под одеялом неподвижное тело. Это мать Насти. Полностью парализованная, беспомощная старуха, она доживала, вероятно, последние дни. Когда сноп света одного из фонарей уперся в ее зрачки, они отразили не испуг, не ужас, не удивление. Они ничего не выражали, пустые, безучастные, казалось, ко всему.

Фонари погашены, свет надолго оставлять опасно. И говорить нельзя, даже шепотом. И двигаться надо с максимальной осторожностью, чтобы ни стул, ни половица лишний раз не скрипнули. Конечно, как только сегодня днем узнали, что здесь живут Усовы и что, вполне вероятно, как раз в этом многолюдном, удобном для преступников месте они получают указания, за флигелем установили наблюдение. Но мало ли разного рода народа появлялось тут, тем более что проходным коридором охотно пользовались не только жильцы. Так что трудно предполагать, где притаились сообщники Насти. Может, кто из них идет сейчас по коридору, напряженно вслушиваясь в чуткую, настороженную тишину ночи, вот-вот готовую взорваться четким приказом: «Руки вверх!»

Засада — операция маложелательная, вынужденная. Проводят ее в исключительных случаях, когда иных путей немедленно задержать преступника найти не удается, а его надо как можно скорее обезвредить, чтобы не причинил нового зла. По тем сведениям, которыми располагал угрозыск, это зло готовилось, вот-вот должно было совершиться. Могло совершиться, а могло и не совершиться. И это в решающей степени зависело от них, сотрудников розыска, от их ума и умения, находчивости и стойкости. И приходилось поэтому кое в чем пойти на риск, стараясь, разумеется, свести его к минимуму.

Обосновывалась четверка в квартире у Насти надолго — наверняка быть тут до утра, если не дольше. Кроме кровати, ветхого стола да расшатанного венского стула, мебели больше никакой не было. Сначала оперативники устроились все вместе в проходной комнате, втроем на столе, тесно прижавшись друг к другу и уступив старшему единственный стул. Но в крохотной, с низким потолком комнатушке, к тому же еще и донельзя грязной, дышать было просто нечем. Плохо, совсем плохо, очевидно, ухаживает за матерью Насти нанятая ею богомолка — старушка из соседней квартиры. Все познается в сравнении. Вот бы сюда, подумал Павел, ведро того самого креозота для дезинфекции. Право слово, воспринимался бы здесь креозотный дух как благостная необходимость.

Через некоторое время Кулешов организовал переформировку. Стол — в дальнюю комнату. На нем будут по очереди парами сидеть «находящиеся в резерве». Здесь можно и пошептаться чуток под мерный храп как ни в чем не бывало заснувшей старухи.

В первой комнате к тому же обеспечивается максимально свободное пространство, что может оказаться обстоятельством весьма не лишним, если при объяснении с ночными посетителями возникнут какие-либо непредвиденные хлопоты.

Что касается венского стула, то его положили набок, и, прислонившись к стене, на нем умудрилась расположиться первая пара «дежурных» — Кулешов и Венедиктов.

Передислокация могла быть признана удачной. Тем более что, на счастье оперативников, во второй комнате, под самым потолком, оказалось малюсенькое окошко — не больше обычной форточки. Пусть едва заметно, но все же оттуда тянуло свежей струей воздуха. Пришлось, однако, мириться с крупными брызгами, которые ветер исправно забрасывал в окно. Каждый раз, когда на лицо или костюм падала капля, мнительному Павлу представлялось, будто с потолка сваливался на него клоп. В этом логовище этих прожорливых насекомых обязательно должно быть тьма-тьмущая.

Обняв Павла, рядом мостился на скрипучей столешнице Сергей Шлыков. До чего устал, бедняга, что, кажется, и здесь намеревается вздремнуть. Так сложилось, что в последние двое суток ему почти совсем не удалось поспать. Что ж, если все будет спокойно, он сумеет немного отдохнуть. Если… Кто его знает, как и когда кончится засада. Сколько же тут им пребывать в молчаливой неподвижности, которая угнетает еще нестерпимее, чем затхлая атмосфера?..

Чтобы не думать об окружающей тяжкой обстановке, Павел заставил себя считать время. Часов в кромешной тьме не разглядеть. А вот звуки, раздающиеся из коридора: кап, кап, кап, — они настолько равномерно разбивают тишину, что вполне можно считать каждый удар капли за секунду. Раз, два, три, четыре… Досчитал до шестисот; черт, всего десять --">