Алексей Анатьльевич Трофимов - Ладья-UT

про режим особой секретности на без того секретной базе, и (как нижним чинам и положено – не очень долго думая) подняли тревогу.

Прибыл взрывотехник. Проверил ящик специальным прибором на предмет обнаружения азотосодержащих компонентов взрывчатки, но определенного ответа не получил. Ящик-то закрыт, а вокруг очень уж много «фонящих» взрывчаткой веществ – авиабаза всё-таки… Попытался проверить объект исследования на предмет наличия электроники внутри (адских машин без электронной начинки в наше время не бывает) – детектор буквально зашкалило – слишком близко был тот самый кондиционер, в котором тоже изрядно электронных козявок, отвечающих за правильную работу. Взрывотехник оказался парнем решительным, и не стал ждать полицейского робота, который бы расстрелял потенциальную мину из инженерной пушки. Взял, да и открыл крышку. Естественно, нашёл только всякие кусачки, вольтметры, да изоленту. Потом конечно и люди мистера Роджерса содержимое электриковского ящика проверили со всем возможным тщанием – никаких шпионских закладок не нашли.

– Сэр… – проблеял очкастый сержантик, очевидно несколько осмелев: – Сэр мистер Роджерс, я могу забрать свои инструменты?

– Нет! – отрезал контрразведчик. – Надо ещё проверить что-это вы, сержант, пронесли на секретный объект! И зачем вы это сделали…

Хотел было посмотреть на очкарика проницательным взглядам, да передумал – тот и так, даже стоя по стойке «смирно» умудрился съёжиться, как будто ждал удара. Наверное, и так полученный урок запомнит надолго, растяпа и растеряха этакий. Вместо проницательного взгляда на сержанта мистер Роджерс посмотрел на часы и задумался – просто так, чтобы пауза получилась повыразительней. И так прекрасно знал что «Изделие Грей» следующим утром затемно уйдёт в прыжок куда-то через Тихий Океан, а вернётся уже ночью, соответственно весь день ангар будет пустовать.

– Зайдёте за своими цацками завтра. Всё! Свободны. – И, видя что сержантик готов опять что-то пролепетать, повторил строго и значительно: – Вы свободны. Идите.

Пра-правнук польских эмигрантов Стафф-сержант Энтони Трощановский волоча ноги брёл от штабного корпуса к КПП, и понимал, что его сержантская карьера, похоже, заканчивается. И служба под звёздно-полосатыми знамёнами заканчивается. И по этой чистенькой дорожке он идёт в предпоследний раз в жизни.

Эх, как же он раньше ненавидел это место – эту жару, эти пыльные бури, это белёсое небо без единого облачка. Как хотелось выбраться отсюда хоть на чуть-чуть. Когда попал сюда служить сразу после Первой Иракской войны, то даже по курсантской привычке зачёркивал в календарике дни, оставшиеся до отпуска. А потом – привык наверное. А может не потому что привык – может быть немножко грустно просто от понимания что это – навсегда, что никогда больше по этому месту не пройти. Человек – он от бесповоротных понятий вроде «навсегда» или «никогда» по-определению мрачнеет и хандре придаётся. Может быть просто от понимания что есть много всяких штук длиннее чем жизнь, а значит и жизнь – конечная, и весьма короткая. А может – от осознания того что выбора больше нет, что пройдена точка невозвращения на развилке судьбы. Вот такая вот грустная иллюзия с элементами самобичевания, ведь чаще всего то что нам кажется развилками и поворотами – не более чем вибрации в пределах колеи, на которую мы встали давным-давно, и сами не заметили как это сделали.

Завтра кондиционер в ангаре «Ди» опять забарахлит, а он, Энтони, его опять починит. Попутно вынет флешку из камеры, смотрящей сейчас на внутренности ангара через решётки кондиционера. А дальше – как повезёт. Дальше случится та самая развилка судьбы. Если повезёт, то настоящая служба продолжится сразу.

«Ну, или почти сразу…» – улыбнулся про себя почти уже бывший стафф-сержант, вспомнив про почти два года отпуска, накопившиеся за время командировки.

А вот если не повезёт, то контрразведка выкрутит руки, и придётся наверное провести какое-то время в местной тюрьме. Может быть даже год или даже два – пока наши не выручат. Впрочем, человека после пяти лет курсантской казармы местной комфортабельной тюрьмой не напугать.

Вот и получается, что так или иначе жизненная колея всё равно приведёт обратно на Хорошевку. В тот самом «Аквариум», откуда давным-давно уехал советским старшим

--">