Роберт Ладлэм - Предупреждение Эмблера

тренажерное оборудование и книжная полка с пятнадцатилетней давности «Всемирной книжной энциклопедией». В другой находилась амбулатория: длинная стойка, раздвижное окошечко с армированным стеклом и за ним шкафчик, заполненный белыми пластиковыми бутылочками с неяркими, пастельных тонов этикетками. На основании собственного опыта Эмблер знал, что содержимое этих бутылочек может быть сильнее стальных кандалов. Апатии, которую они насылали, не сопутствовал душевный покой, а медлительность и инертность не сопровождались безмятежностью и просветлением.

Впрочем, главной заботой учреждения был вовсе не душевный покой пациентов, а их усмирение. В это утро в гостиной собралось с полдюжины санитаров. Так случалось часто, потому что, пожалуй, только для санитаров понятие «гостиная» имело какой-то смысл в приложении к этой комнате. В рассчитанном на дюжину человек крыле содержался сейчас только один, в результате чего здесь образовался неформальный рекреационный центр, куда сходились санитары из других отделений.

Эмблер медленно повернулся и кивнул паре сидевших на мягкой скамеечке знакомых санитаров. Взгляд его при этом был затуманен и рассеян, из уголка рта стекала на подбородок струйка слюны. Тем не менее он успел заметить присутствие шести санитаров, психиатра и медсестры.

— Время принять конфетку, — пошутил кто-то.

Эмблер подошел к раздаточному окошку, где его ждали медсестра и утренняя порция пилюль. Неуловимый взгляд исподлобья, легкий наклон головы — обмен сигналами прошел незаметно.

Ее имя Эмблер узнал случайно. Однажды она пролила на себя немного воды из стакана, и под промокшим клапаном, закрывавшим нашивку, проступили буквы: Лорел Холланд. Он произнес это имя вслух, почти шепотом, чем, как ему показалось, смутил ее, но не обидел. И в тот момент как будто искорка проскочила между ними. Эмблер присмотрелся к ней, оценив и черты лица, и позу, и голос, и манеры. Тридцать с небольшим, карие с зелеными крапинками глаза, гибкое тело. Умная и красивая.

Зная, что за ними наблюдают, они переговаривались коротко, шепотом, едва шевеля губами, полагаясь не столько на слова, сколько на улыбки и взгляды. Для всех он оставался только пациентом № 5312, но для нее — Эмблер знал точно — значил больше, чем просто номер.

На протяжении последующих шести недель он культивировал симпатию не действием — рано или поздно она раскусила бы его игру, — а тем, что был с ней самим собой, поощряя к тому же и ее. И в конце концов она признала за ним кое-что, признала его здравомыслие.

Первый успех подкрепил веру в себя и решимость бежать.

— Не хочу умереть здесь, — пробормотал он однажды утром. Она не ответила и лишь удивленно посмотрела на него — этого было достаточно.

— Ваши лекарства, — бодро сказала Лорел на следующее утро, кладя ему на ладонь три таблетки, отличавшиеся по виду от обычных отупляющих нейролептиков. И добавила одними губами: — Тайленол.

Согласно инструкции, Эмблер должен был проглотить лекарство под ее присмотром и затем открыть рот, показывая, что не спрятал их под языком или за щекой. Он так и сделал и уже через час получил доказательства того, что Лорел не обманула. Появилась легкость, улучшилось настроение, прояснилось сознание. Прошло несколько дней — лекарство творило чудеса, Эмблер как будто ожил, и теперь ему уже приходилось притворяться: имитировать тяжелую походку, пускать слюни, изображать человека, находящегося под действием прохлорперазина.

Будучи режимным заведением, психиатрическая клиника Пэрриш-Айленда обеспечивалась системами безопасности последнего поколения. Но, как известно, нет такой технологии, которая обладала бы полным иммунитетом против так называемого человеческого фактора. Став спиной к камере наблюдения, Лорел осторожно просунула свою чип-карту под эластичный пояс его брюк.

— Я слышала, сегодня утром будет Код Двенадцать, — прошептала она. Код Двенадцать означал экстренную ситуацию, требующую неотложного перевода пациента в медицинский центр за пределами клиники. Эмблер не стал спрашивать, откуда ей это известно, предположив, что скорее всего кто-то из пациентов пожаловался на боли в груди — ранние симптомы серьезного сердечного заболевания. В случае ухудшения ситуации, появления признаков аритмии больного нужно будет перевозить в отделение интенсивной терапии, то есть эвакуировать с острова. Такое на памяти Эмблера уже случалось — пожилой --">