Дональд Гамильтон - Предатели

которым я в свое время так поработал. Я услышал два щелчка, словно ребенок выстрелил из игрушечного пистолетика с пистонами. Монах выстрелил третий раз, и револьвер взорвался у него в руке.

Взорвался, словно граната. Я почувствовал, как что-то тяжелое ударило меня в бедро, грудь, руку и лицо осыпало порохом и мельчайшими осколками раскаленного металла. Все правильно. Как я уже говорил, если начнешь фокусничать с огнестрельным оружием, результат будет непредсказуем.

Я вспомнил, как перезаряжал револьвер боевыми патронами, когда собирался разбираться с Пресманом, а потом снова поставил пустышки. Но в запасной обойме было шесть патронов, а револьвер вмещает пять. Какое-то время у меня в кармане настоящий патрон лежал вместе с пустыми, и его-то я ненароком и засунул в револьвер. Когда Монах выстрелил первые два раза, патроны, снабженные лишь капсюлями, застряли в стволе. Когда же в ход пошел третий, уже настоящий заряд, блокированный ствол не пустил его, и в результате револьвер разнесло в клочья.

Я сделал шаг вперед, но нога плохо слушалась. Я ухватился за одну из лавок и посмотрел на Монаха. Он по-прежнему стоял в проходе, но полностью потерял ко мне интерес. По его лицу обильно текла кровь, и он пытался вытирать ее изувеченной рукой.

После стольких лет ненависти и борьбы все кончилось слишком просто. Я понял, что нога какое-то время еще будет действовать, а потому двинулся вперед довести до конца то, для чего был прислан на Гавайи.

Глава 27

Рана оказалась не опасной. В меня полетел ствол револьвера и, хотя разорвал брюки и повредил кожу, особенного ущерба не нанес. Уложило меня совсем другое — приступ тропической дизентерии, которую я ухитрился где-то подхватить.

Поэтому прошло целых две недели, прежде чем мне было позволено встать с постели. После чего я дохромал до аэропорта и отправился на материк. Когда самолет взлетел, я уставился в окно, глядя на берег и океан, хотя сам толком не понимал, что надеялся увидеть.

Ну конечно, где-то там в морских глубинах скрылся Монах, но якорь и двадцатифутовая цепь надежно удерживали его от лишних движений. Куда проще объяснить исчезновение агента, чем оставить его труп, особенно когда возникает необходимость отвечать в связи с этим на огромное количество лишних вопросов.

К вечеру я уже был в Вашингтоне. Я сидел в офисе на втором этаже хорошо знакомого здания и рассказывал седоволосому хозяину то, что не вошло в мой официальный отчет.

— Значит, вы отпустили китайского джентльмена, — подытожил Мак.

— Да, сэр, — отозвался я. — Его взрывное устройство не представляет для наших экспертов большой загадки, да и к тому же я был перед ним в долгу за помощь.

— Ваши личные долги тут совершенно неуместны, Эрик. Этот человек мог рассказать нам кое-что существенное.

— Нам вряд ли, — возразил я. — Зато он мог бы сообщить кое-кому еще о Монахе. Мне казалось, что вы были не заинтересованы в этом, сэр. Китайца нужно было либо убить, либо отпустить. Вот я и высадил его на берег. — Я пожал плечами. — Как заметил Монах, их сотни миллионов, так что одним больше, одним меньше, разница невелика.

— Хм, — отозвался Мак. — А девушка? Ее так и не смогли нище обнаружить?

— Нет, сэр, — отозвался я и ненадолго замолчал, вспоминая лыжи, плававшие на поверхности океана. — Она слишком хорошо плавает, чтобы утонуть. Но она не смогла бы так быстро исчезнуть, даже хорошо плавая. Мне показалось, что там мелькнул какой-то плавник или ласт. Впрочем, я в этом плохо смыслю. Если это и была акула, то вполне дружески настроенная. С другой стороны, Ирина и впрямь как в воду канула. Остались только лыжи.

— Вам, наверное, будет интересно узнать, — сказал Мак, — что когда я спросил, что же именно подложил на транспорт Монах, мне было отвечено, что это военная тайна.

— Очень мило, — улыбнулся я. — Значит, мы спасаем их чертов корабль, а они даже не могут сказать, отчего мы их спасли. Если вы не возражаете, сэр, я отправлюсь в отель и просплю целую неделю.

— Разумеется. — Мак подождал, пока я дохромал до двери, и лишь тогда спросил: — Эрик, кстати, что вы думаете о ситуации в Азии?

— Сэр, агент придерживается тех политических воззрений, какие требует характер задания, — улыбнулся я. Мак отозвался натянутой улыбкой.

— Вот именно. Я просто хотел удостовериться, что вы это помните. Ладно, не забудьте заглянуть в отдел информации.

Я сделал усилие, чтобы не --">