Ли Чайлд - Джек Ричер, или Враг

такой же, как в Детройте или Далласе. Вот почему мне не нужно было туда ехать. Я не коп и не гробовщик.

Часы ожили. Стрелка дернулась, подпрыгнула и успокоилась. Снова зазвонил телефон. Кто-то захотел поздравить меня с Новым годом. Сержант из приемной перед моим кабинетом.

– С Новым годом, – сказала она мне.

– И вас тоже, – ответил я. – Вы что, не могли просто встать и просунуть голову в дверь?

– А вы не могли сделать то же самое?

– Я разговаривал по телефону.

– Кто звонил?

– Никто, – ответил я. – Какой-то тип не дожил до Нового года.

– Кофе хотите?

– Конечно, – ответил я. – Почему бы и нет?

Я снова положил трубку. К этому моменту я прослужил больше шести лет, и армейский кофе был одной из тех вещей, которые доставляли мне настоящее удовольствие. Без всяких вопросов он лучший в мире. А еще сержанты. Эта сержант родилась в горах в Северной Джорджии. Я познакомился с ней два дня назад. Она жила за пределами гарнизона на стоянке трейлеров, где-то среди холмов Северной Каролины. У нее был маленький сын. Она рассказала мне о нем, но о ее муже я не услышал ни слова. Она вся состояла из кожи и сухожилий и была жесткой, как клюв дятла, но я ей нравился. Я точно знаю, потому что она принесла мне кофе. Если ты кому-то не нравишься, он не станет носить тебе кофе. Вместо этого он с удовольствием вонзит тебе нож в спину. Дверь открылась, и сержант вошла с двумя кружками в руках – для меня и для себя.

– С Новым годом, – снова сказал я.

Она поставила обе кружки на мой стол и спросила:

– А он будет счастливым?

– Не вижу причин, чтобы ему не быть счастливым, – сказал я.

– Берлинская стена уже наполовину разрушена. По телевизору показывали. Там устроили грандиозный праздник по этому поводу.

– Рад, что у кого-то праздник.

– Там куча народу, огромная толпа. Все поют и танцуют.

– Я не смотрел новости.

– Это произошло шесть часов назад. Разница во времени.

– Они, наверное, еще празднуют.

– У них в руках были кувалды.

– Это не запрещено. Их половина – свободный город. Мы потратили сорок пять лет, чтобы он таковым оставался.

– Скоро у нас не останется врагов.

Я попробовал кофе. Горячий, черный, лучший в мире.

– Мы победили, – сказал я. – Разве это не хорошо?

– Нет, если ты зависишь от чека, который тебе выдает Дядюшка Сэм.

Как и я, она была одета в полевую военную форму, предназначенную для лесистой местности. Рукава были аккуратно закатаны. Нарукавная повязка с буквами «ВП» («Военная полиция») располагалась строго горизонтально. Наверное, сержант закрепила ее булавкой в незаметном месте. Ее ботинки сверкали.

– У вас есть камуфляжная форма для пустыни? – спросил я.

– Я никогда не была в пустыне, – ответила сержант.

– Они изменили рисунок. Теперь на форме большие коричневые кляксы – результат пятилетних исследований этого вопроса. Парни из пехоты называют свою форму «шоколадная крошка». Отвратительный рисунок. Его придется снова менять на прежний. Но им потребуется еще пять лет, чтобы это понять.

– И что?

– Если им нужно пять лет, чтобы изменить рисунок камуфляжной формы, ваш малыш закончит колледж прежде, чем они сообразят, что неплохо бы провести в армии сокращение. Так что вам не о чем беспокоиться.

– Хорошо, – сказала она, нисколько мне не поверив. – Думаете, он сможет учиться в колледже?

– Я с ним незнаком.

Она ничего не ответила.

– Армия ненавидит перемены, – сказал я. – А враги у нас будут всегда.

Сержант продолжала молчать. В этот момент снова зазвонил телефон, она сняла трубку и ответила за меня. Послушала примерно одиннадцать секунд и протянула мне трубку.

– Полковник Гарбер, сэр, – сказала она. – Из Вашингтона.

Она взяла свою кружку и вышла. Полковник Гарбер являлся моим начальником, и, хотя он хороший человек, я не мог поверить, что он звонит мне через восемь минут после наступления Нового года просто по дружбе. Это не его стиль. Некоторые офицеры любят по большим праздникам изображать из себя эдаких развеселых свойских парней. Но у Леона Гарбера даже в мыслях такого нет, он никогда и ни с кем не стал бы вести себя подобным образом, и уж тем более со мной. Даже если бы он знал, что я нахожусь здесь.

– Ричер у телефона, – сказал я.

На другом конце наступило долгое молчание.

– Я думал, ты в Панаме, – наконец --">