Александр Леонидович Аввакумов - Точка невозврата

из кабинета.

***

Всю ночь шел дождь. Абрамову не спалось. Он стоял у окна и смотрел на улицу. Городок спал, и лишь редкие одинокие прохожие пробегали по плохо освещенной улице, покрытой большими лужами. Капли дождя с каким-то немыслимым упорством барабанили в окно, словно старались разбить его и ворваться в его комнату. Он невольно повел плечами, словно ощутив на себе холод и сырость улицы.

«Да, – подумал Абрамов, – дождь сейчас явно некстати. Людям сложно будет прочесывать местность, поэтому на качество их работы не стоит уповать».

Виктор плотно задвинул штору и лег в холодную и, как ему показалось, несколько сыроватую кровать. Закрыв глаза, он долго лежал, стараясь уснуть, но сон не приходил. Повертевшись в кровати минут сорок, Виктор окончательно понял, что в эту ночь заснуть не сможет. Абрамов стал внимательно, буквально по крупицам, восстанавливать в памяти все его разговоры с Рахимовым и Розой Габитовой. Он, в который раз, попытался ответить на один вопрос: знала ли Роза об убийстве своей дочери? Судя по ее поведению, похоже, знала. Тогда автоматически возникал второй вопрос, а не была ли она пособницей этого убийства?

От этой мысли он вскочил с кровати и начал лихорадочно шагать по комнате.

«Ее слова о том, что она после возвращения с работы домой никуда не отлучалась, никто не проверял, и почему-то все, в том числе и он, приняли их на веру. А, если она вместе с дочерью пошла в условленное место, где ее ожидал Рахимов, и там они ее убили? Чем черт не шутит, пока Бог спит. Затем вернулись с Рахимовым домой, и обговорили все вероятные версии своего поведения», – подумал Абрамов, и ему стало не по себе.

Он быстро оделся и чуть ли не бегом направился в милицию. Несмотря на правила, запрещающие проведение ночных допросов подследственных, Виктор спустился в подвал, где находился ИВС, и попросил сержанта привести к нему Рахимова.

Он вошел в кабинет заспанный и недовольный ночным вызовом.

– Спишь, Рахимов? А, я бы на твоем месте, не спал.

– Это почему же, начальник, мне не спать? У меня, в отличие от вас, все на мази.

– Это тебе так кажется, Рахимов. У нас так говорят, несмотря на то, что ходишь по камере, ты все равно сидишь. Так вот, хочу тебя обрадовать: мне только что сообщили из Казани, что твоя бывшая сожительница призналась в участии в убийстве дочери. Я тебе специально не говорил, что она арестована и находится у нас, на «Черном озере». Ты, наверное, слышал об этом месте. Там даже камни начинают говорить на русском языке, не то, что люди. Так вот, твоя Роза там и заговорила. Сказала, что дочь не убивала, а лишь только привела в оговоренное с тобой место.

Сонное выражение лица Рахимова мгновенно переросло во что-то совершенно другое. Глаза его загорелись, тело напряглось, и Виктору показалось в какой-то момент, что он готов броситься на него и разорвать на части.

– Рахимов, не напрягайся, поздно, дорогой, что-либо предпринимать. Ты же знаешь, что я намного сильнее физически и сломаю тебя буквально за минуту. Так что оставь эти мысли. Утром сюда подъедут опера с «Черного озера», и мы вместе с твоей женщиной поедем на место преступления. Роза пообещала показать.

– Я вам не верю! – прохрипел Рахимов. – Вы меня разводите, как лоха!

– Я и не заставляю тебя верить мне. Ты для меня сейчас никто и ничто. Мы все это дело оформим на показаниях Габитовой. И я думаю, что она закопает тебя ими, ведь своя рубашка всегда ближе к телу. Ты знаешь, она обиделась на тебя, когда ты решил ее обмануть своим отъездом. Обещал вернуться и забрать с собой, а сам кинул. Теперь она решила кинуть тебя.

Он смотрел на Абрамова своими миндалевидными глазами, еще полностью не осознавая, что я он ему говорил.

– Ты знаешь, я ей завтра даже подскажу одну спасительную для нее мысль. Скажу, чтобы все валила на тебя, мол, запугал, вот она и согласилась на это. Хотя, наверное, все было, наоборот, это она уговорила тебя убить дочь, как ранее судимого.

– Ну, так оно и было! – произнес Рахимов. – Это она уговорила меня это сделать!

– Мне все равно, кто кого уговорил. Вы оба – сволочи! А если это исходило от нее, тогда она хуже всякой суки, та бы никогда не позволила это сделать со своими щенятами.

– Так что мне делать? – впервые поинтересовался он у Абрамова.

– Дело твое. Завтра, когда ее повезут на место, будут в процессе выхода допрашивать. От этого зависит твоя судьба. Как она скажет, так и будет строиться следственная модель уголовного дела. --">