Евгений Осипович Белянкин - Короли преступного мира

вернулся. Это я понимаю. Но… забудь зону. И психологию зонную забудь. Там всякие выходки, блатные словечки… Ни к чему они нам. Сейчас ты другой, и жизнь тут пошла другая.

Мазоня вскинул голову и понимающе скользнул глазами по чуть-чуть опухшему деловому лицу соседа, глаза у которого горели немного мутным, но горячим светом.

— До меня дошло, Мотыль, что-то дошло.

— А ты клади себе икорки… кетовая, — посоветовал дружески Мотыль и подвинул к Мазоне блюдо с икрой. — Как видишь, мы еще живем. А Мотылем тоже не зови. Лучше «Петро». Да и мне приятнее тебя иногда звать Степа… Мы люди свои — разберемся.

Они налили водочки, выпили и закусили. У входа в кабину появился с нерешительной миной Зыбуля.

— Познакомься, — просто сказал Петро. — Это наш бригадир. Свой в доску… Зыбуля, где Мишка Кошель?

— Сейчас будет, — коротко сказал Зыбуля и проворно вышел.

Мишка Кошель не заставил себя ждать. Спортивного склада мужчина, в котором угадывался борец, или, по крайней мере, боксер, присел рядом и, не мигая рыжими ресницами, уставился на Мазоню.

— Мой референт, без него ничего не делаю. Так сказать, референт-распорядитель. Прошу любить и жаловать, — заключил Петро и налил всем водки. — Нам здесь из себя гнуть нечего, все одной масти. Серые. Так что, Мазоня, Кошель — моя, но и твоя правая рука. Мишка, — улыбчиво сказал Петро, — позови «адвоката», может, там и Скирда.

Но звать их не пришлось. Федор Скирда, грузный малый, ходивший, как выразился Петро, в помощниках, и «адвокат» Якуб (Станислав Борзов), тонкий, худой очкарик, в общем-то, составляли самую приближенную к хозяину элиту, которой тот верил как себе и которые были спаяны общей преданностью. После короткого, прямо сказать, душевного знакомства, что Мазоню в какой-то мере удивило и не удивило, он понял, что Хозяин заранее провел необходимую подготовку, ведь Мазоня сразу поднимался на высокую ступеньку в иерархии этой еще незнакомой ему общины единомышленников.

И ему, Мазоне, было приятно чувствовать свое родство с Петром — с ним-то как-никак съели не один пуд соли.

Выпив водочки и немного раскрасневшись, лидеры ждали сигнала старшего повелителя. Петро небрежно взглянул на руку — японские часы показывали где-то около шестнадцати…

— Как там, Якуб, светская жизнь на рынке? — с усмешкой спросил Хозяин и, закурив, свободно откинулся на спинку мягкого кресла.

— Жизнь как жизнь, — спокойно отрапортовал Якуб. — На Центральном неразбериха. Конечно, мы его пока не контролируем. Васька Баклан там хозяйничает здорово, но, собственно, он приблюдок, а хозяева… — Якуб причмокнул и ткнул пальцем в потолок. — В московских воровских верхах… Но мы не спим и протащили в замдиректора рынка толкового малого. Не так уж и дорого обошлось… — И Якуб вопросительно посмотрел на Петра.

Хозяин задумался, не проронив ни слова — наступила короткая тишина. Якуб ждал, а Петро молчал.

Выкинув бычок, Хозяин протянул руку, ласково положив ее на плечо Якуба.

— Не мешай ему до тех пор, пока не внедрится, — задумчиво сказал он. Все находящиеся за столом одобрительно закивали.

Собственно, отчетом «адвоката» начинался обычный для мафиозного мира сходняк.

Это было что-то вроде деловой летучки. Но в преступном мире сходняки имели особый вес: именно здесь собирались лидеры, входящие в элиту, и именно здесь, выслушивая рапорта ответственных за то или иное дело, выносились окончательные решения. Попутно выяснялась «мелочуга»: кто из карманников, спекулянтов, проституток, работавших вчера в «их» регионе, не доплатил или «зажал бабки». Если взнос не поступал за время сходняка, то «бабки» брали силой и так, чтобы в следующий раз было неповадно. Этим занимались бригадиры и боевики, которые быстренько находили не расплатившихся и мигом приводили их в «надлежащее чувство».

Но сегодня этим никто не занимался — этот сходняк был, скорее всего, особого назначения и потому главное слово было за Хозяином.

— Мне поднадоела всякая там мелочуга, — задумчиво сказал он. — Пора и на простор выходить. Думаю, что мы окрепли, у нас уже кое-что есть, так что можем себя заодно и похвалить. — Петро налил всем полные рюмки (а себе лишь половинку, чувствуя, как его подташнивает) и, выпив сначала фужер «нарзана», грубовато сказал: — Нам пора думать о хорошем бизнесе… Ну что, опрокинем, братва, за настоящее дело!..

Выпили и стали неторопливо обсуждать, главным образом, --">