Джеймс Хэдли Чейз - В зыбкой тени

в Вест-Сити, участвовал в автогонках, был маркером в бильярдном салоне, борцом на ринге, занимался еще черт знает чем.

Но я никогда не был телохранителем у кого бы то ни было. И чем больше я думал об этом, тем больше склонялся к мысли, что работа как раз для меня, в особенности если объект охраны похож на Нетту. Я обладал необходимыми качествами, это точно. Инструкторы в школе коммандос сделали все возможное, чтобы превратить меня в боевую машину. Ударом правой руки я способен оглушить лошадь – я проделывал подобный эксперимент. И я не могу пожаловаться на свои рефлексы. К тому же у меня такое ощущение, что в этой стране телохранитель не будет особенно обременен работой. Люди здесь не имеют обыкновения по любому поводу стрелять или метать ножи. Насколько я помню, все наши выдающиеся политические деятели имеют телохранителей, но в течение долгих лет никто на них не покушался. Если гонорар за мои услуги будет достаточен, чтобы я вел привычный образ жизни, то стоит сейчас сесть и написать письмо.

– Фрэнки, дорогой, о чем ты думаешь? Ты уже целый час молчишь.

– Зато я слушаю тебя и полон внимания.

– Но, дорогой, тебя что-то беспокоит? И не говори, что это не так. Я же все вижу…

– Что ты видишь?

– Прежде всего ты хмуришь брови, потом начинаешь грызть ногти. Прости за упрек, но это очень вредная привычка. Фрэнки, посмотри, какие у тебя руки.

– Из-за того, что я хмурю брови и грызу ногти, ты считаешь, что я чем-то обеспокоен?

– Я знаю, что у тебя неприятности, дорогой.

– Женская интуиция?

– Не притворяйся циником, Фрэнки. Я никак не могу понять, что с тобой происходит в последнее время. Ты ни разу не был милым со мной. Всегда раздражен, грубишь. А ведь я так тебя люблю!

Ну вот, девятьсот девяносто девять раз на дню она повторяет, как любит меня!

– Ты не понимаешь, что случилось? Тебе достаточно знать, что у меня душа не на месте. А ты называешь меня циничным, бессердечным и жестоким. Не глупи, беби! Я что для тебя – открытая книга?

Она поставила бокал с джином на стол и закурила сигарету. Ее длинные тонкие пальцы дрожали.

– Прекратим ссориться, Фрэнки. Все в порядке, прости меня. Я понимаю тебя. Пойду лучше приготовлю обед. Ну, успокойся, успокойся… Ведь все устроится, не так ли?

– Ладно, ты ничем не можешь помочь, но все же я рад, что ты меня так понимаешь.

Она захлопала ресницами, не зная, как объяснить «потепление», и глядя на меня, как на собаку, готовую укусить.

– Фрэнки… пожалуйста…

– Ты хочешь знать, что меня беспокоит? О'кей, я скажу, хотя собирался сделать это только завтра. Я снова без денег. Да разве ты можешь это понять! У меня осталось лишь пять фунтов и несколько шиллингов, вот и все! Так что я просто обязан найти работу. Эта работа… здесь объявление в газете…

Нетта читала объявление, опираясь бедром о стол и рассеянно поглаживая локоны на шее.

Я не знал, как она прореагирует. Долго собиралась. Потом, положив газету на стол, уставилась на свои туфли, словно ее удивил их цвет и она ожидала увидеть нечто совсем иное, а не пару обыкновенных каблуков.

– Ну! Ты скажешь что-нибудь? – нетерпеливо спросил я. – Тебе не кажется, что это как раз то, что мне надо?

– Я затрудняюсь, Фрэнки. Это дело может быть опасным! Кому нужен телохранитель, если нет опасности?

– Кинозвезде. Такой, например, как Бетти Гейбл.

– Бетти Гейбл из Голливуда?

– Правильно. Или Маргарет Локвуд. Не суть важно. Или Анне Нигл. Или Валли. Это же счастье – охранять Валли.

– Ты пытаешься убедить меня в том, во что сам не веришь, лишь бы я ревновала. Мы оба понимаем, что объявление вовсе не касается кинозвезд. Здесь что-то нечисто. Ну, конечно, нечисто…

Должен признать, что этот маленький комок серого вещества, который называется ее мозгом, иногда меня удивляет.

– Из чего ты заключила, что это подозрительная история?

– Человек ищет телохранителя, вместо того чтобы обратиться в полицию…

– Знаешь, я иногда вынужден признать, что ты гораздо смышленее, чем кажешься на первый взгляд. Налей мне выпить и садись. Я хочу поговорить с тобой.

– Ты не будешь говорить мне гадости? Ведь я так…

– Налей выпить и замолчи! И не тверди снова о том, как ты меня любишь. Мне это до смерти надоело. Сядешь ты когда-нибудь?!

Она послушалась, бедная овечка.

– Может быть, ты хочешь пообедать, Фрэнки? Ведь уже почти половина девятого.

– Да пусть хоть полночь, мне наплевать! Можешь ты спокойно посидеть и послушать? Я знаю наперед все --">