Джеймс Хэдли Чейз - Гроб из Гонконга

люди, приезжающие к нам отдыхать. Это вполне может относиться и к Джону Хардвику с женой. А может, он снял этот дом у Джека Майерса в ожидании, пока выстроят его собственный? Я всего один раз был на Кеннот-бульваре и то уже давно. Этот район застраивался сразу же после войны. Большая часть домов представляла собой бунгало, наполовину кирпичные, наполовину деревянные. Кеннот-бульвар имел свои преимущества: прекрасный вид на горы и море и, если вы в этом нуждались, – полнейшее уединение. Чем больше я раздумывал над этим заданием, тем меньше оно мне нравилось. У меня даже не было описания женщины, которую предстояло выслеживать. Но получив деньги, я чувствовал себя обязанным их отработать. Я запер контору и пошел к лифту. Мой сосед Джек Уэйд все еще трудился в поте лица своего. Слышно было, как за дверью он что-то диктовал своей секретарше.

Выйдя из вестибюля, я пересек улицу, вошел в бар, где обычно обедал, и попросил бармена Сперроу сделать мне сэндвичи с ветчиной и курицей.

Этот высокий, тощий малый с копной седых волос принимал близко к сердцу все мои дела. Он был неплохим парнем, и я время от времени развлекал его неправдоподобными россказнями.

– Вы сегодня на работе, мистер Райан? – спросил он с любопытством.

– А что, заметно? – ответил я вопросом на вопрос. – Сегодняшний вечер я проведу с женой клиента и присмотрю, чтобы она не попала в беду.

Сперроу вытаращил глаза и открыл рот.

– Правда? А какая она, мистер Райан?

– Ты знаешь Лиз Тейлор?

Он кивнул, затаив дыхание.

– А Мэрилин Монро?

Его кадык судорожно заходил.

– Конечно, знаю.

Я печально улыбнулся.

– Так вот, она на них похожа.

Он недоуменно мигнул, потом понял, что я его разыгрываю, и смущенно улыбнулся.

– Вечно лезу не в свое дело? – спросил он.

– Поторапливайся, Сперроу, – в ответ сказал я. – Мне пора работать.

Он положил сэндвичи в бумажный пакет.

– Делайте только то, мистер Райан, за что вам заплатили, – посоветовал он, передавая мне пакет.

Было без двадцати минут семь, когда я сел в машину и не спеша поехал на Кеннот-бульвар. Дорога поднималась в горы, за которые садилось сентябрьское солнце. Бунгало на Кеннот-бульваре были закрыты от нескромных взоров изгородями и цветущими кустарниками. Я медленно проехал мимо дома 33. К нему вела довольно широкая аллея, оканчивающаяся двойными воротами. Недалеко от дома была стоянка автомобилей, откуда открывался чудесный вид на море. Я поставил машину туда и перебрался на заднее сиденье. С этого места хорошо просматривались ворота дома 33. Мне оставалось только ждать. Это я умел делать в совершенстве, иначе нечего было выбирать профессию частного сыщика.

В течение часа проехало несколько машин. За рулем в основном сидели мужчины, возвращавшиеся с работы, и, проезжая мимо, они равнодушно оглядывали меня и мою машину. Я надеялся, что похож на влюбленного, ожидающего девушку, а не на частного сыщика, стерегущего жену клиента. Мимо прошла девушка в узеньких брючках и свитере. Перед ней трусил пудель, с энтузиазмом отмечаясь возле каждого дерева. Девушка бросила на меня взгляд, полный любопытства, я же со знанием дела оценил ее ладную фигурку, сожалея, что она так быстро исчезает во мраке.

В девять часов стало совсем темно. Я достал пакет и съел сэндвичи, которые запил хорошим глотком из бутылки. Наступило долгое и томительное ожидание. Никто не въезжал и не выезжал из интересующих меня ворот, но было уже достаточно темно, и я мог начать действовать. Я вылез из машины и перешел дорогу. Открыв ворота, заглянул в аккуратный дворик. Мне был виден забор, цветник и дорожка, ведущая к дому. Окна не были освещены, и я пришел к выводу, что внутри никого нет. На всякий случай я обошел дом сзади. Окна не светились и там.

Я вернулся к машине несколько растерянным. Оказывается, как только муж уехал на аэродром, жена сбежала из дома. Мне оставалось только сидеть и ждать ее. И я решил ждать, поскольку триста долларов взывали к моей совести.

Около трех часов я неожиданно уснул. Разбудили меня первые лучи солнца, пробившиеся сквозь ветровое стекло машины. Шея затекла, спину ломило и, кроме того, я понимал, что провинился, проспав три часа. Вверх по дороге поднимался грузовик, развозящий молоко. Молочник останавливался перед каждым бунгало и относил к крыльцу бутылки. Он пропустил дом 33 и остановился возле дома 35. Когда он отошел от крыльца, я направился к нему. Он вопросительно посмотрел на меня, сжимая в --">