Иван Иванович Любенко - Роковая партия (сборник)

Учится успешно. Весь в мать – на вид русский, хоть и фамилия Аветисов. Летом работал помощником приказчика в конторе кожевенного завода братьев Деминых, что на Ташле. Сметливый парнишка и к наукам способный, дед его в шутку Менделеевым называл. Ну а он деду цветы разные выращивал и на день рождения дарил.

Извозчик остановил сани у парадного подъезда. Господа расплатились и отпустили возницу. Наверх вела широкая мраморная лестница. В коридоре, у добротной двери, сидел полусонный, уставший от томительного ожидания дворник.

– Попрошу, милейший, никого в комнату эту пока не пускать. А если появятся родственники или соседи, скажите, что доктор осмотр еще не закончил и потому мешать не велели, – распорядился Нижегородцев. Осоловелый мужик часто закивал в ответ.

Картина, признаться, была удручающая. В глубоком деревянном кресле, по колено укрытый шотландским клетчатым пледом, уронив голову на грудь, сидел покойник. На полу, прямо у его ног, вытянув вперед лапы и положив на них морду, лежала огромная пушистая собака. Глаза ее были закрыты. Излюбленная порода чабанов-горцев, собака-пастух. Хотелось верить, что пес и хозяин заснули, но стоит человеку проснуться, и обрадованный его радостным пробуждением четвероногий друг мгновенно наполнит дом раскатистым веселым лаем. Но, к глубокому прискорбию, оба были мертвы. Перед креслом располагался низкий дубовый столик с резными ножками, на котором была разложена шахматная партия, белыми фигурами обращенная к старику. Рядом лежал вскрытый конверт, а внизу, под столом, валялся лист бумаги. Комната была большой, в пять-шесть квадратных саженей ^[2], и завершалась эркером. В полукруглом пространстве, на подставке в горшке, рос огромный рододендрон, верхней веткой почти дотрагиваясь до украшенного лепниной потолка.

– Николай Петрович, я вас попрошу, перчатки не снимайте. Если есть необходимость что-либо взять в руки, берите только в перчатках. Знаете, уже целый год в России применяется так называемый дактилоскопический метод установления личности по папиллярным линиям подушечек пальцев. Установлено, что у каждого человека образуемый ими узор своеобразен и неповторим. Двух людей с одинаковым рисунком не найти. Кстати, у собак и коров отпечатки носа тоже строго индивидуальны. В качестве средства для обнаружения отпечатков пальцев, оставленных, предположим, на бумаге, можно использовать струганый порошок карандашного грифеля, – открывал доктору тайны криминалистики, полученные еще в «прошлой жизни», бывший начальник Азиатского департамента Министерства иностранных дел России отставной коллежский советник, вот уже два года живущий новой для себя жизнью провинциального адвоката. Но все равно, как ни крути, оперативное заграничное прошлое нет-нет да и выскакивало наружу в виде подобных словесных водопадов. После чего недоуменные слушатели окидывали присяжного поверенного окружного суда недоверчивым и слегка удивленным взглядом. В такие минуты Клим Пантелеевич замолкал, пожимал плечами и что-то невнятно бормотал о когда-то прочитанных иностранных журналах. По сей день пятнадцать лет заграничной деятельности Ардашева составляли государственную тайну Российской империи.

– Не перестаю вам удивляться, Клим Пантелеевич. Горизонт ваших познаний широк и многообразен. Народ до сих пор судачит о вашем недавнем разоблачении известного в губернии чиновника. Кто бы мог подумать, что злодеем окажется человек столь уважаемый и на первый взгляд честный? А вы все равно вывели его на чистую воду, – продолжал будоражить тщеславие адвоката Нижегородцев. – Вот так бы и нам, врачам, научиться безошибочно диагнозы ставить. Да чтобы при жизни пациента, а не после вскрытия.

– Кстати, Николай Петрович, не кажется ли вам, что здесь лечебной микстурой пахнет? Хотя лекарств я вокруг не вижу, – втягивая носом воздух, Ардашев на мгновенье замер, и в профиль стал смешно похож на застывшую в стойке русскую гончую.

– Да, вероятно, легкий запах присутствует, – неуверенно ответил врач.

Присяжный поверенный несколько минут смотрел на разложенную шахматную доску с теперь уже, видимо, навсегда неоконченной партией. Он достал блокнот и тщательнейшим образом записал шахматную позицию. Затем сквозь увеличительное стекло складной лупы внимательнейшим образом исследовал почтовый штемпель на красной трехкопеечной марке. Про себя отметил, что --">