Николай Георгиевич Шебуев - Дьяволица. Чрезвычайно уголовный роман

другую.

И она послала мужу вторую телеграмму:

«Пошутила. Успокойся. Оставайся. Все благополучно. Целую, люблю. Лида».

Ну теперь надо ехать в Гостиный двор купить игрушек для деток и домой-домой.

Глава четвертая ТЯЖЕЛЫЙ ДУХ

Тосик устроил себе что-то вроде колпака из куска холстины, в которую был зашит ящик, надел колпак на голову и в таком виде бросился на звонок встречать маму.

Лидия Львовна едва не упала в обморок от неожиданности, когда увидала сынишку в этом головном уборе.

Не раздеваясь, она сорвала колпак, бросила его в топящийся камин; от сургуча пошел по комнатам тяжелый дух.

— Барыня, — звонил Георгий Петрович. — Насчет театра.

— Ах, да… Я обещала ему позвонить в четыре… Сегодня в оперетку… — вспомнила Лидия Львовна. — Ну что же… я очень рада.

Бежит к телефону, надо же забыться, развлечься. Хоть Георгий Петрович и надоел ей своими ухаживаниями, но сегодня она рада и ему.

«Какой странный Пьер, — он и не подозревает, что Георгий Петрович влюблен в меня, иначе разве поручил бы в свое отсутствие заботы о жене этому своему другу».

Иногда Лидии Львовне кажется, что Теремовский вовсе и не друг мужу, иногда кажется, что он ему даже недруг; был раньше другом, пока не стал ревновать Пьера к его Лидочке.

Но такой уж Пьер по натуре: доверчивый и милый, большой, ясноглазый ребенок.

За последние дни Лидия Львовна стала даже побаиваться ежедневных тет-а-тетов с Теремовским, но сегодня он нужен, важен, необходим. И вот она ему телефонирует:

— Конечно, вы заедете за мной к семи. Мы выпьем чаю и — в театр.

— О, я в восторге. Если бы вы знали, как я мучился, ожидая вашего звонка в четыре часа. Я ждал до пяти и, наконец, не вытерпел, позвонил сам. Слышу — вас нет дома.

Сознайтесь, вы совсем забыли о своем обещании.

— Меня задержали очень важные дела! — голос Лидии Львовны дрогнул, неприятное воспоминание кольнуло ее.

— Знаю я ваши дела… Гостиный двор?

— Да, Гостиный двор. Я ездила покупать детям иг-грушки! — Лидия Львовна оправилась от смущения и они с четверть часа проболтали с Теремовским о пустяках.

Дети так увлеклись привезенными мамой, но выданными за папины игрушками, что с трудом их к обеду дозвались. А после обеда, около шести, новая радость: пришел посыльный и подал им ящик.

Лидия Львовна сначала в страхе не хотела была принимать, но услыхав, что это из игрушечного магазина, поняла, что Георгий Петрович захотел ей сделать приятное.

— Он умеет быть милым!

Его игрушки оказались вдвое лучше тех, которые накупила она. Дети визжали от восторга. Лидия Львовна радостно улыбалась. Счастье на час посетило этот дом.

Только на один час.

Около семи пришел Георгий Петрович.

Как всегда элегантный, несколько томный, чуть-чуть сентиментальный, чуть-чуть наглый.

— Чем это у вас пахнет? Я с детства люблю запах сургуча. Мой отец был нотариусом.

Глава пятая МЕРТВАЯ НОГА

— Я сжигала конверты… На одном была печать. — каким-то не своим голосом ответила Лидия Львовна. — Ну, вы тут почитайте газету, а я мигом оденусь.

— Я захватил «Вечернюю газету». Тут, кстати, какая-то сенсация. Почтенный коммерсант Абель получает по почте посылку… Вскрывает ящик… И, что бы вы думали, находит в нем?

— Труп! — похолодевшим голосом вскрикнула Лидия Львовна.

— Мертвую правую руку!.. Вы поймете ужас почтенного отца семейства. И ведь никто не застрахован от подобных сюрпризов… Но что с вами. Вы бледны, как полотно?

— Ничего, ничего. Продолжайте. Ну, что же сделал Абель?

— Единственное, что мог и что сделал бы на его месте каждый: подошел к телефону и дал знать обо всем этом полиции.

— А если бы он не сделал этого? Если бы он собственными средствами попытался избавиться от ящика…

— Он рисковал бы впутаться в грязную и неприятную историю, которая грозила бы…

— Чем грозила бы? — с небывалым оживлением подхватила Лидия Львовна.

— Тюрьмой за недонесение или укрывательство… Вы читали процесс Мацоха… Там Пьянко приговорен к тюрьме…

— Кто такой Пьянко?

— Извозчик!^[1]

— Извозчик?! Значит, моему извозчику грозит тюрьма!..

— Что это значит? О каком извозчике вы говорите?

— Это я так… Если бы Абель, вместо того, чтобы донести полиции, взял бы ящик с собой, повез по городу, сам незаметно скрылся бы в проходном дворе, а ящик с трупом остался бы --">