Валерия Вербинина - Иван Опалин. 8 книг

я студентка, — сбивчиво начинает говорить Нина. Она хочет объяснить, что живет тут неподалеку, что была в Большом — слушала «Сусанина», и всего лишь возвращалась привычной дорогой домой, но тут оперуполномоченный Опалин отмочил фокус: отклеил бороду, снял парик, и перед Ниной оказался молодой брюнет приятной наружности, которую портил только один дефект. Раньше, когда космы закрывали его лоб, не было видно довольно широкого шрама, наискось идущего через правую бровь и к тому же плохо зарубцевавшегося. Увидев этот шрам, тот, кого называли Храповицким и по-прежнему держали на прицеле, хрипло засмеялся.

— Скорохват, чтоб мне сдохнуть, — объявил он. — Ну и маскарад вы тут устроили, гражданин начальник!

И витиевато и грязно выругался.

— Маскарад не маскарад, однако ж тебя взяли, — спокойно ответил Опалин. — Зря ты в Москву подался. Мысль, конечно, неплохая была — после южных подвигов отсидеться в столице. Ну, вот и отсидишься теперь, как положено.

И тут Нина вспомнила. Банда Храповицкого орудовала на юге, а последним их делом было ограбление банка в Ростове, тогда во время налета убили посетителя и кассиршу. «Значит, они перебрались в Москву… — лихорадочно размышляла Нина. — И я чуть ли не каждый день ходила мимо дома, в котором они жили…»

Девушку вдруг остро поразила мысль, что зло, о котором даже не думаешь, может оказаться близко, так близко, и жизнь твоя повисает на тончайшем волоске. Ведь буквально только что, ни о чем не подозревая, она оказалась на линии огня, и если бы не Опалин…

Нина подняла глаза и встретила его сосредоточенный взгляд.

— Где именно вы учитесь? — спросил он.

— В институте имени Луначарского… Театральном. — Привычное сокращение ГИТИС от волнения выскочило у нее из головы.

— Актрисой, значит, будете?

— Нет. — Нина покраснела. — Я на театроведческом факультете…

— Зовут вас как?

— Нина. Нина Морозова.

— Документы предъявите, пожалуйста.

— У меня только комсомольский билет… — начала Нина, залезая в сумочку. И неожиданно поняла, что, готовя обновку к первому выходу, переложила в нее из старой сумочки кошелек, ключи, зеркальце, помаду… А билет, лежавший в особом кармашке прежней сумки, забыла.

За-бы-ла.

— Понимаете, товарищ, — залепетала Нина, покрываясь пятнами, — у меня новая сумка… и я… Я дома оставила документы! Честное слово… Я в Большом была… на «Сусанине»…

— И как вам, понравилось? — поинтересовался собеседник таким тоном, что нельзя было понять, издевается он, искренне любопытствует или просто спрашивает, как ему полагается по профессии.

— Очень! — искренне ответила Нина.

…Конечно, ей не повезло побывать на спектакле несколько лет назад, когда оперу Глинки, переделанную под требования новой эпохи, приехало смотреть правительство во главе с товарищем Сталиным которому публика устроила грандиозную овацию. Но Нина была счастлива и тем, что увидела «Сусанина» сегодня, в более спокойной обстановке. Размах постановки, костюмы, декорации — все пленяло, пробуждало мечту, уносило в какие-то другие миры. (А по молодости она больше всего ценила именно то, что заставляло мечтать…)

— У вас ведь сохранился билет? — очень вежливо спросил Опалин. — Покажите, пожалуйста.

Но у Нины не было билета, потому что их с Ленкой провели в Большой тот самый наркомовский старик и Былинкин.

— Мы по контрамарке прошли…

— Мы? Вы были не одна?

— Да, я с Ленкой была… Елисеевой…

Во двор, гудя, въехал видавший виды автобус для перевозки заключенных, а за ним вкатила и карета «Скорой». Сейчас меня арестуют, обреченно подумала Нина. Ночью, возле воровского притона, одна, без документов, с подозрительной историей о «Сусанине»… Опустив глаза, она только теперь заметила, что ее пальто заляпано грязью. «Правильно: я же лежала на земле, а кругом стреляли… стреляли…» И принялась машинально чистить пальто, избегая смотреть Опалину в глаза.

— Маслов!

— Я, Иван Григорьич…

— Проводи гражданку до дома. Проверь…

— Иван Григорьич, а как же…

— Мы тут без тебя справимся. Терентий Иваныч! Зовите понятых, будем производить обыск в доме гастролеров… Лиза, вы нам больше не нужны, идите к себе. Костя!

— Да? — Рыжий Маслов обернулся.

Вполголоса:

— О вежливости не забывай…

— О, а вот и царская карета, — захохотал Храповицкий, глядя на неказистый --">