Александр Александрович Лукин , Владимир Николаевич Ишимов - Обманчивая тишина

не подумали?

— Подумал. Прошу включить в нее Славина и Ростовцева.

— Согласен. Не задерживаю вас больше. — И Лисюк углубился в бумагу.

Я уже закрывал за собой тяжелую дверь кабинета, когда Лисюк вернул меня обратно. Впервые начальник смотрел прямо на меня. Оказывается, у него большие карие глаза. Зря он их прячет!

— Еще один момент, товарищ Каротин. Имейте в виду, какая на вас ответственность. Лично на вас!

Вот так. Понимай это напутствие как знаешь.

3. Конструктивные идеи

Мчится «козлик». Игрушечной пулеметной дробью барабанит по днищу гравий. Чудится, будто мы рвемся сквозь тьму к звездам. К тем, что сверкают расплавленными снежинками над горизонтом. И верно. Они приближаются. Крупнеют. Спускаются с неба.

Дремоту снимает вмиг. Но это не звезды. Это вполне земные, уютные огоньки. Мы проносимся по вечернему селу, не сбавляя скорости. Влетаем на низкий деревянный мост. Гена тормозит. По сторонам черно отсвечивает Буг.

Усталые передние колеса машины первыми касаются нижнелиманской мостовой.

Утром я проснулся необычно рано. Будильник еще не звонил. Он привычно и заботливо тикал на стуле возле изголовья. Я всегда возил его с собой, потому что крепко и самозабвенно спал, особенно по утрам. Это было мое несчастье. Я очень мучился, что не могу просыпаться вовремя. Но на этот раз я проснулся сам по себе.

В гостиничном номере стоял редкий полумрак необжитого жилья. Только меж неплотно сошедшихся в одном месте оконных штор в комнату проникал тонкий горячий луч солнца. Он наискось прокалывал воздух и тревожно трепетал на стене раскаленным маленьким пятном. Мне вспомнился недавно прочитанный «Гиперболоид инженера Гарина», и я подумал, что под лучом сейчас вспыхнут обои. Но они не вспыхнули. Вместо этого внезапно и истово затрезвонил будильник. Кирилл Ростовцев подскочил на своей кровати и сразу же схватился за брюки. Мне всегда доставляло удовольствие видеть, как в этом вроде бы неповоротливом парне безотказно срабатывал рефлекс.

Нас с Кириллом поместили в шикарном двухкомнатном номере. Мы хотели было перетащить одну кровать из спальни в гостиную, чтобы у каждого была отдельная комната, но дневная гонка так утомила нас, что, махнув рукой — завтра перетащим! — мы завалились спать на стоявшие вплотную друг к другу широченные супружеские кровати. Мы не «разъехались» ни завтра, ни послезавтра, ни через неделю — нас закрутил водоворот дел. Третий член опергруппы, Леонид Славин, расположился в соседнем номере, но невылазно торчал у нас.

…Итак, будильник еще не успел отзвонить, как дверь отворилась и Славин, сутулясь, появился на пороге. Он бесцеремонно раздернул шторы, словно распахнул занавес.

В то майское утро — наше первое нижнелиманское утро — мы на скорую руку позавтракали небогатым пайком. Правда, у меня с собой не было ничего, кроме волчьего аппетита, — захлопотавшись со сборами, я не успел отоварить карточку.

— Начальник я вам или не начальник? — заявил я. — Раз начальник — кормите. За начальством ничего не пропадет.

После завтрака я сказал:

— Теперь я введу вас в курс дела.

Славин, который обожал комфорт, устроился на кровати Кирилла, для удобства подложив под спину подушку и вытянув под стол длинные ноги в модных, но нечищенных полуботинках. Заметив, что я выразительно глянул на его обувь, он несколько смутился и подобрал ноги.

— Не успел почистить, Алексей Алексеич.

Кирилл устроился в расшатанном старинном кресле. Поворачиваться на этой хлипкой мебели такому увесистому парню было просто рискованно. Впрочем, Кирилл был не из тех, кто суетливо тратит зазря мускульные усилия. Уж если он усаживался, то прочно и основательно. Словно навек.

«Нет, не напрасно ты взял с собой именно этих ребят!» — сказал я себе. Дело-то куда как необычно. Ни на что не похоже… Что говорить, тебе судьба и раньше преподносила твердые орешки. Но ведь даже в самых каменных торчал крохотный живой хвостик. Хвостик-повод. Хвостик-поводок. То, что случилось. А ведь на сей раз — ни-че-го. Нуль. Абсолютный. И этот нуль ты выбрал себе сам…

Здесь больше, чем когда-либо раньше, нам понадобятся те чекистские свойства, о которых так любил напоминать Дзержинский: холодная голова, горячее сердце, чистые руки.

Невозмутимость, основательность, упорство Кирилла и острота, хваткость Славина отлично дополнят друг друга. --">