Дмитрий Николаевич Дашко - Мент. Одесса-мама. Книга 2

округлились.

За время нахождения в этом времени я привык «фильтровать базар», и, если какие-то жаргонные словечки и вырывались порой в порыве чувств, то, насколько я помню, именно этого выражения я ещё не использовал.

Рома Савиных, дотоле не вмешивавшийся в наш разговор, пояснил:

— Ты не здешний, поэтому не знаешь: «не фонтан» — это вроде как так себе, не очень. У нас давно говорят, когда что-то не лучшего качества…

— Вот как, — удивился я.

Мне прежде казалось, что это выражение родом из моего будущего. И, признаюсь, я был порядком удивлён, услышав его в устах одесского опера начала двадцатых прошлого века.

Савиных продолжил ликбез:

— В Одессе долго не было водопровода, и биндюжники возили воду из подземных источников. Самая лучшая была в «Фонтанах». Ну и потом, когда водопровод построили, люди сравнивали его с прежней, привозной, и говорили — «это не фонтан»…

— Буду знать.

Я вернулся к Ахметджанову:

— Так что военные-то сказали?

— Сказали, что все броневики на месте, в частях…

— Точно все?

— Да точно!

— И никому в аренду не отдавали?

Он замер.

— Погоди! Я об этом, пожалуй, и не подумал… Позвоню в штаб, узнаю!

Он взялся за телефонный аппарат.

— Алло, барышня… Соедините меня…

Я сел напротив и принялся ждать.

Минут через десять, Ахметджанов закончил переговоры.

— Такое дело — оказывается, один броневик они сдали в аренду киношникам на студию. Какая-то новая революционная фильма снимается.

— Броневик им вернули?

— Пока нет. Он в аренде до конца месяца.

Вот и повод наведаться на киностудию.

— Собирайся, Ахметджанов…

— Куда?

— Ну как — куда? На встречу с работниками важнейшего из искусств — кино.

Ещё во времена моего детства многие кинотеатры украшала табличка с цитатой из Ильича «Важнейшим из искусств для нас является кино». Только спустя много лет я узнал, что в действительности это выражение появилось с лёгкой руки товарища Луначарского, который в одной из своих статей упомянул, дескать в одном из разговоров с Лениным, тот отметил важность кинематографа. А потом пошло и поехало…

Ну, а мы поехали на Одесскую киностудию.

У меня уже давно не было трепетного отношения к фильмоделам, я в курсе, что это коллективный и очень непростой процесс, что шедевры зачастую рождаются не благодаря, а вопреки, ну, а актёры, несмотря на звёздный статус некоторых из них, отнюдь не являются мерилом тонкого ума и нравственной чистоты.

Вдобавок, ещё в Ростове я обезвредил целую банду, орудовавшую под видом киношников…

И, несмотря на всё это, включая откровенный цинизм некоторых деятелей культуры, я испытывал эмоциональный прилив, когда мы подъехали к воротам киностудии.

Вернее, самих лавных ворот с колонами и львами ещё не было: нас встречала кирпичная кладка в строительных лесах, сама же работа шла ни шатко ни валко. Несколько рабочих неспешно возводили кладку и лениво размешивали раствор.

Такое ощущение, что платили им не за результат, а за потраченное время.

Зато был виден высокий стеклянный павильон, в декорациях которого и творилось чарующее таинство кино. Размах строения впечатлял. При желании там можно было снимать хоть «Титаник».

Ну, а директор студии, к которому мы направлялись с вполне официальным визитом, занимал солидный кабинет в двухэтажном особняке с лепниной и облупившейся штукатуркой.

Пока шли по коридору, то и дело натыкались на заинтересованные взгляды встречных, преимущественно бойких молодых людей в щегольских костюмах, или очаровательных и при этом ярко-накрашенных женщин.

На стенах в рамках висели фотопортреты «звёзд». Один из них сходу привлёк моё внимание, но я решил рассмотреть его получше чуть погодя.

На нём был изображён актёр в незабвенном образе батьки Махно, и я сразу понял, что двигаюсь в правильно направлении.

Директор, то есть — заведующий Одесской кинофабрикой Яков Абрамович Корн, оказался невысоким худощавым мужчиной лет сорока с острым выразительным лицом, густыми чёрными бровями и большими залысинами, обрамлёнными рано поседевшими волосами цвета вороньего крыла.

Несмотря на откровенно замороченный вид, чувствовалось, что в нём буквально кипит энергия, перехлёстывая через край.

— Вы с уголовного розыска! — обрадованно протянул он. — А ведь я давно вас ждал.

— Неужели? — удивлённо произнёс Ахметджанов.

— Да-да! Уже третью неделю! Я --">