Елена Чудинова - История Англии для детей (фрагменты)

Киченера, или, чуть позже, лег в сухой вельдт Трансвааля: сам уже - частица имперской Истории.

Еще раз напомню, это было более десяти лет назад. Мне захотелось перевести книгу для своей годовалой тогда крестницы, чтобы та познакомилась с историей веселой Англии не по советским учебникам. Но еще делая перевод, я столкнулась с необходимостью кое-что изменить. Современность требовала большей сложности, большего количества информации, если угодно - большей откровенности с ребенком, ибо обороты наподобие «и тут она поступила так нехорошо, что я даже не могу тебе об этом рассказать» едва ли удовлетворят нынешнее дитя. Увы, детские книги стареют отчего-то быстрее, чем взрослые. Быстрее всего стареют учебники. Почтенная лэди Калькотт - лишь один из многих тому примеров. Единственная безнадежно устаревшая книга великого Диккенса - как раз «История Англии для детей». Другой феномен - книги, некогда написанные для взрослых - будь то «Последний из могикан» или «Айвенго», по выражению Владимира Набокова, перебравшись в детскую, живут уже необыкновенно долго. Именно поэтому изначально не предназначенная для детей «История Шотландии» сэра Вальтера Скотта послужила мне хорошим подспорьем в дальнейшей работе.

Работа же началась около года назад - когда у моих друзей возникла мысль издать эту книгу. Перечитав свой полуперевод я поняла, что все придется переписать заново. Прежде всего, со времен пера и бювара старой лэди в истории-науке изменилось довольно многое. В трактовке Ричарда Третьего я не смогла бы избавиться от влияния блистательной Джозефины Тэй, хотя сама Калькотт, чей призрак, надеюсь, не потревожит моего сна, рисует все того же старого сухорукого горбуна, душителя родных племянников. Чтобы подросшие дети не слишком-то доверяли стряпне Мориса Дрюона, мне пришлось, опять же к неудовольствию респектабельного призрака, несколько в ином свете представить Эдварда Второго. Здесь я не могу не принести моей самой сердечной благодарности медиевисту Татьяне Михайловне Новиковой за курс восхитительных лекций по его эпохе, который ей некогда пришла фантазия мне прочесть. Скажу также, что ей я во многом обязана особым отношением к туманной островной стране, которым мне так хотелось бы окрасить страницы этой книги.

Но не следует думать, что я выправила все устаревшие концепции. Я все же не медиевист, а литератор, и художественная правда не раз перевешивала в получившейся книге правду историческую: приношу все возможные извинения тени Макбета. Свою задачу я все же видела не в том, чтобы с младых ногтей вооружить читателей единственно правильными фактами, но в том, чтобы очаровать их чарами Альбиона.

Эта задача также повлекла за собой ряд значительных изменений первичного текста. Дело в том, что маленький Артур, раскрывая эту книгу, уже знал из нянькиных сказок и о сложившихся в молитве отрубленных руках Симона де Монфора, и о кошке Дика Виттингтона, и о мудрецах из Готтема, и о многом другом, что даже не пришло бы в голову поместить в учебник писательнице викторианской эпохи. Мне же пришлось вытащить все это из-за кулис на сцену: в противном случае книга сделалась бы для наших детей более плоской, чем была в свое время для английских.

С немалым трудом мне удалось преодолеть искушение вслед за Гальфридом Монмутским сделать британцев потомками уцелевших жителей благородной Трои. Хорошего все же понемножку.

Еще один немаловажный момент: Англия неподвластна педагогике. Вчерашние захватчики саксы, жестокие и темные язычники, спустя энное количество страниц делаются славными островитянами и встают грудью на пути вторгшихся на их родину норманнов. Норманны, вчера притеснявшие побежденных саксов, дарят Англии таинственную династию Плантагенетов и всеми любимого Ричарда Львиное Сердце, Эдвард Первый совершает жестокость за жестокостью - и все же остается Эдвардом Первым. Как поделишь все это на «хорошее» и «плохое»?

Превосходно, но при чем тут в таком случае почтенная лэди Калькотт? Да, книгу, в конечном счете, написала я, но для этого мне пришлось войти в ее образ, иначе бы ничего не получилось. Ей принадлежат запах лаванды, шелест шелков цвета мов, чопорная интонация, скрашенная легким юмором, аристократический профиль наклонившейся к длиннокудрому ребенку старой женщины.

Пусть погружение в Историю Англии обретет для современных детей две глубины: от смога над викторианским Лондоном - к давним --">