Анонимус - Выжига, или Золотое руно судьбы

арестом, и как будто лично он обязан был обеспечивать его содержание. Справедливости ради заметим, что именно старший следователь на суде потребовал помещения Туркова не в камеру, а под домашний арест. Так что с формальной точки зрения часть его вины в случившемся все-таки имелась. Но тут, простите, он действовал в полном соответствии с курсом на гуманизацию. Курс этот полковник Щербаков обозначил в короткой формуле: «Не сажать, а присаживать».

– Как это? – заинтересовался Волин, в первый раз услышав это изящное выражение.

– Ну, вот, например, вызываешь ты на допрос подследственного, – с охотой объяснил полковник. – Вот он вошел. Ты можешь рявкнуть: «Садитесь!» А можешь, наоборот, сказать со всей возможной вежливостью: «Присядьте, пожалуйста». Результат будет один и тот же, но процесс различается принципиально. Пусть правонарушителю грубит народный суд, на то он и народный, а мы будем вежливы и деликатны.

Волин, конечно, мог сказать, что народных судов в России нет с 1997 года, когда их переименовали в районные, но не стал. Общий посыл был ясен: противопоставление тактичных и деликатных следственных органов грубым и неженственным органам судопроизводства.

Однако, судя по крикам начальства, в вежливости своей и деликатности на этот раз старший следователь зашел слишком далеко.

Тем не менее, как говорят, все плохое когда-нибудь заканчивается. Закончился и запал полковника Щербакова – когда сообщили, что бежавшего блогера задержали и водворили в следственный изолятор, где ему самое место, а о домашних арестах он может теперь только мечтать.

Так или иначе, к восьми вечера Волин вернулся домой, занырнул в душ, переоделся, сварил себе сосисок и пристроился возле телевизора с бутылочкой пива, надеясь наконец в первый раз за весь день перевести дыхание.

Но не тут-то было – требовательно затрезвонил мобильник. Волин с негодованием поглядел на телефон: опять начальство? Дадут ему сегодня выдохнуть или нет? На дисплее, однако, высветился номер Юрки Варламова, старинного волинского приятеля.

– Здорово, – сказал старший следователь, беря трубку. – Как жизнь молодая?

– Неважно, – каким-то сдавленным голосом отвечал на том конце провода Юрка. – Отец пропал.

Юрка был спасателем, работал в МЧС. Обязанностью его было тушить пожары, а это работа героическая, требующая немалого хладнокровия. Иными словами, Юрка был не склонен паниковать без повода, и если уж он начинал волноваться, для этого должны были быть веские основания.

Юркин отец дядя Костя был кандидатом физико-математических наук и всю жизнь до пенсии преподавал эти самые науки в разных институтах и университетах. Юрка не пошел в отца, с самого детства интересовался не математикой и физикой, а всякими героическими книжками и подвижными играми, а закончил тем, что отслужил в армии и устроился на работу в МЧС – пожарным. Дослужился до сержанта, пошел учиться в Академию гражданской защиты МЧС, откуда вышел лейтенантом. Сейчас Юрка, как и Волин, был уже майором, однако не из тех майоров, что протирают штаны на спокойных должностях: время от времени он лично выезжал на тревожные вызовы, на собственном примере показывая молодежи, как работать в чрезвычайных обстоятельствах.

– Ты в полицию звонил? – первым делом спросил Волин.

– Пока нет, – отвечал Варламов, – хотел сначала с тобой посоветоваться.

– Ладно, диктуй адрес, – вздохнул старший следователь.

Положительно все сегодня против него. А пиво, видимо, он допьет не раньше завтрашнего дня – и то, если очень повезет…

Глава первая. Гость из особого отдела

1944 год, август. Первый Белорусский фронт, N-ская отдельная разведрота, Польша

Денек нынче выдался отличный – солнечный, теплый, по-настоящему летний. Ни единого дуновения ветерка, глянцевые листочки на березах не дрогнут, как будто на картине нарисованные, и даже голубые небеса замерли в полуденной истоме. Жаркое солнце щедро заливает землю теплом и светом, кажется, не то что береза на нейтральной полосе – каждая былинка дает резкую, четкую, словно из камня вырезанную, тень. А еще чудится, что ты не на линии фронта в польских лесах, а где-то на черноморском курорте и за выгибом холма набегают на берег морские волны – синие, как глаза лейтенанта Мазура.

Командир второго взвода отдельной разведроты старший лейтенант Андрей Иванович Мазур, или, как звала его на польский манер тетка Луиза, Анджей не торопясь выбрался из --">