Дмитрий Черкасов - Шансон для братвы

побогаче, и от этого Николай пасся в кругу ларечниц и пэтэушниц. Со своей первой женой он расстался давно, особым умом или, на худой конец, мужской силой похвастать не мог и, что совершенно естественно, наконец нашел пристанище на могучей груди молчаливой Дианы. Будучи родом из совхоза «Бугры», она быстро завоевала расположение Ковалевского и переехала к нему на правах невесты.

Многочисленная родня с вожделением взирала на обшарпанный десятилетний «мерc» жениха и шумно готовилась к свадьбе. Церемония бракосочетания особым шиком не отличалась, выделялась только «молодая» в ярко-розовом платье с белыми оборками, что постоянно наводило гостей на мысль о борделе.

Погуляли нормально, только раз пришлось приводить в чувство перебравшего самогонки тестя. Виной тому были то ли оставшиеся в девках три Дианиных сестры, статью напоминавшие газонокосилки, то ли горсть таблеток димедрола, тайно подмешанных в самогон дегенеративным и хулиганистым племянником Федькой. Закончилось все благополучно, тестя уложили на обычное в таких случаях место в сарае, и молодые убыли в город. Вдогонку «мерседесу» свистнули вилы, но Федькин организм был уже ослаблен возлияниями, да и рука потеряла былую твердость. Вилы застряли в кусте крыжовника и так и провисели там до следующего лета, пока на них не напоролся один из родственников, приехавший проведать деревенскую родню.

Проведал, и всей родне пришлось скидываться на лечение и протез левой ноги.

В кафе, куда вошел Ковалевский, было тихо, мирно дремали мухи, и казалось, сам бармен, похожий в своем черно-белом одеянии на разморенного пингвина, вскоре раскинется на стойке и засопит. Народу не было, только в углу сидел за столиком какой-то парень и читал журнал.

Ковалевский заскучал.

Ему представлялось, что с его появлением все взоры устремляются на него, женщины бросают призывные взгляды, а мужчины начинают неловко суетиться, пытаясь вернуть утраченную на фоне Николая привлекательность в глазах своих дам. Так иногда и бывало, однако причина была в другом — своим нелепым видом Ковалевский вносил в атмосферу нормального заведения резкий диссонанс, сравнимый с тем, который произвело бы появление Майкла Джексона на конгрессе по защите детей от сексуальных домогательств.

— На два пальца джина, остальное — тоник! — резко, по-ковбойски, бросил Ковалевский бармену и в нетерпении постучал портмоне по стойке.

Парень в углу бросил недоуменный взгляд на посетителя и вернулся к чтению.

— Чьих пальца, сэр? — деланно вежливо осведомился бармен.

— Не валяйте мне тут дурачка! — мгновенно вскипел бизнесмен. — Вас что, не учили, как наливать в таких случаях?

Бармен пожал плечами и молча отмерил граммов пятьдесят джина.

— Какой тоник предпочитаете? — снова осведомился он.

— Грейпфруктовый, — с ударением на предпоследний слог рявкнул Ковалевский.

В общении с обслуживающим персоналом он считал правильным вести себя жестко, не подозревая, что путает умение держать дистанцию с элементарным хамством. Ну, а грамотность была вообще слабым местом «великого коммерсанта».

— И соломинку с оливкой давайте, как положено!

— Оливку положено в мартини, а у вас джин-тоник, — возразил бармен.

— Что вы мне мозги вкручиваете! Я что, по-вашему, похож на человека, не знающего, что где положено? Кладите, если клиент требует! Учить меня еще будет!

Первый посетитель отложил журнал и с интересом энтомолога ^[3] посмотрел на скандалиста. Бармен брезгливо опустил оливку в стакан.

— Белый «Давидофф» есть? — поинтересовался Ковалевский, шаря глазами по полке с выставленными сигаретными пачками.

— Восемь тысяч ^[4], — отреагировал бармен. — Пепельницу дать?

— Не нужно, — отказался бизнесмен, демонстрируя свою независимость от «жалкого халдея».

— С вас тринадцать пятьсот.

Николай достал новенькую пятидесятитысячную купюру, хотел со щелчком, взявшись за углы, расправить ее и красиво бросить на стойку. Действо вышло только до половины — он не рассчитал усилие и порвал купюру пополам прямо перед носом изумленного бармена.

Взбешенный Ковалевский попытался выдернуть из бумажника еще одну купюру, раздался треск, и рядом с половинками полтинника на черную поверхность стойки лег зеленоватый уголок червонца. Бармен и бизнесмен несколько секунд тупо рассматривали скрутившийся спиралью обрывок.

— Такие тоже не берем, — осторожно заметил --">