Керри Гринвуд - Убийство в «Зеленой мельнице»

предложила Фрина, и Тинтаджел с благодарностью принял напиток.

Наполнив крышку и залпом проглотив спиртное, он вернулся к эстраде, аккуратно водрузил свое банджо на подставку, а затем протянул флягу ошарашенной басистке. Фрина кивнула, и «Гранд Марнье» пошел по кругу. Музыканты, вернувшись к своим пюпитрам, беспомощно оглядывали истеричную толпу. Посетители, разгоряченные джином, который оказался в «Зеленой мельнице» в нарушение всех лицензий, верещали, словно рассерженные тропические птицы в вольере.

— Что случилось, мисс? — хмуро поинтересовался Тинтаджел Стоун, возвращая изрядно полегчавшую фляжку. — Этот парень мертв?

— Да, — невозмутимо подтвердила Фрина, крепко сжимая плечо Чарльза и тем самым подавляя новые причитания. — Более того, убит. А значит, нам придется задержаться здесь до приезда полиции. Все это весьма некстати.

За спиной у нее кто-то ахнул, и Фрине стало любопытно, кто из музыкантов так удивился.

— Меня зовут Фрина Фишер, — добавила она, с интересом разглядывая Тинтаджела Стоуна. — Вы господин Стоун? Нам всем стоит расположиться поудобнее, ночь будет долгой. Правда, долгой не в том смысле, в котором я ожидала, но что поделаешь.

Чарльз снова издал всхлип — еще более душераздирающий; затем, оттолкнув Фрину, вскочил и бросился бежать. Мисс Фишер уже готова была обидеться, но тут сообразила: Чарльз устремился в уборную — и порадовалась, что он удержался в рамках приличий и не захотел, чтобы его стошнило на людях.

Тинтаджел Стоун подхватил ее, помогая удержать равновесие. У него были очень сильные руки. Последствия игры на банджо? Фрина коснулась ладонями его мускулистой груди. Вблизи его глаза казались уже не лазурными, а небесно-голубыми; в уголках широкого рта пряталась улыбка. От него пахло крахмалом — это давал о себе знать уже поникший воротничок и апельсиновым ликером — сочетание, новое для Фрины.

— Я и сама неплохо держусь на ногах, — заметила Фрина. — А вот и полиция. Прекрасно!

— И что ж в них такого прекрасного? — ехидно проворчал голос корнетиста. — Что хорошего может быть в копах?

— Это отличный коп, — сказала Фрина. — Детектив-инспектор Робинсон.

Детектив-инспектор Джон Робинсон («Зовите меня Джек, мисс Фишер, так все делают») вошел в «Зеленую мельницу» вместе с тремя констеблями и едва не оглох от шума. Всевозможные голоса — от самых низких басов до самых пронзительных сопрано — сливались в ужасающую какофонию, хуже, чем у Шёнберга. Огромный зал ослепительно пестрел всеми мыслимыми красками. Заметив полицию, все на мгновение притихли, но тут же загомонили вновь: одни чего-то требовали, другие кричали, третьи бессвязно бормотали на грани истерики.

«Сейчас один неверный шаг, — подумал Робинсон, силясь сохранять спокойствие так, чтобы этого не заметили его сопровождающие, — и здесь начнется бунт, а начальник пустит мои кишки на подвязки».

Он вышел на середину зала и поднял руки.

— Тихо! — взревел полицейский, и наступила тишина. Он сглотнул, чтобы восстановить слух, и продолжил: — Дамы и господа, извольте присесть. Вам ничто не угрожает. Долго я вас не задержу. Но мы все быстрее разойдемся, если вы окажете мне содействие и будете соблюдать тишину. Спасибо.

Возникла небольшая суматоха — танцоры покидали площадку; затем разговоры возобновились, но уже приглушенными голосами, не предвещавшими паники. Толпа отхлынула от неподвижно лежавшего перед эстрадой тела, словно боясь заразиться.

— Не стоит опасаться, — заметил детектив-инспектор Робинсон, подходя к трупу; его форменные сапоги, словно молоты, ухали по упругому полу. — Смерть не дифтерия, так просто не подхватишь.

Будьте добры, сэр, вы управляющий? Что здесь произошло?

Синьор Антонио, от потрясения забывший про свой итальянский акцент, заламывал руки и чуть не плакал от досады.

— В моем заведении! — шептал он. — Это уж слишком! — Затем голос его сорвался на крик: — Вы должны найти того, кто это сделал, и немедленно!

— О горе, вот беда, — процитировала Фрина, присаживаясь на эстраду. — Как! В нашем доме?

— Надень халат и бледность прогони с лица, — неожиданно подхватил Тинтаджел Стоун. — Я говорю тебе, Дункан мертв, он не может встать из могилы^[5].

В ответ на удивленный взгляд Фрины он обворожительно улыбнулся, обнажив белые зубы. К Тинтаджелу Стоуну, подумала Фрина, стоит присмотреться.

Детектив-инспектор --">