Людмила Васильевна Ситникова - Противоядие для свекрови

распинались около двух часов. К концу разговора Катарина, устав от собственных протестов, тихо простонала:

– Камеры будут установлены везде?

– В каждой комнате. Плюс в коттедже постоянно будут находиться несколько человек из группы: операторы, режиссер, помощники и так далее.

– Я тоже поселюсь в ваших пенатах, – сказала Таня. – Но мое присутствие останется незамеченным.

– Подождите, – Катка чувствовала себя в сто крат хуже, чем идущая на бойню корова. – Вы сказали, что мы не сможем покидать дом без оператора. Как это понимать?

– Очень просто. Захотите выйти на улицу и отправиться по своим делам, а за вами неотступно следуют операторы.

– И в магазин?

– Везде.

– Я не согласна.

– Ката!

– Не желаю становиться мишенью в тире. И вообще делайте что хотите, а я перебираюсь в московскую квартиру.

– Нет, нам нужна семья, – быстро заговорил Геннадий. – Большая дружная семья.

– Какого рода шоу вы от нас ждете? Наша жизнь не представляет интереса для окружающих.

Супруги Агафоновы переглянулись:

– Дорогая Катарина, об этом не беспокойтесь. В этом плане мы вам гарантируем и интерес зрителей, и высокие рейтинги.

Свекровь завела старую пластинку о мечте детства.

– Твой отказ убьет меня! – Она дотронулась до сердца.

Ката сжала виски:

– Черт с вами! Устанавливайте камеры, снимайте свое шоу, только у меня одно условие.

– Слушаем.

– Пусть на меня не распространяется правило, в котором говорится о неотступном следовании операторов. Решайте: либо так, либо я не потерплю вас в своем доме.

Татьяна что-то зашептала мужу. Один из высоких мужиков подошел к Арчибальду:

– Привет, долгоклювик.

– Сволочь! – выпалил Арчи.

– Золотая жила, – повторил довольный дядька.

Геннадий пошел на уступку.

И закрутилось. На протяжении двух недель жилище Копейкиных напоминало проходной двор. Незнакомые люди сновали по дому, бесцеремонно передвигали мебель, сверлили стены, устанавливая неизвестную Катке аппаратуру. Находиться в коттедже стало невыносимо. Ката с Наташкой практически не вылезали из кухни. Зато Розалия принимала непосредственное участие во всех приготовлениях. Она даже умудрилась дать пару советов парню с дрелью, как правильно делать дырки.

Следующий шок Копейкина испытала, вернувшись домой из супермаркета.

В гостиной, помимо Розалии и Агафоновых, сидело четверо неизвестных.

Худощавая синеволосая девица с пирсингом на верхней губе и в правой ноздре. Древняя старушенция, облаченная в платье восемнадцатого века. И двое мужиков. Первый – зеленоглазый брюнет на вид чуть старше пятидесяти – перекатывал во рту леденец, второй – плотный седовласый пенсионер – увлеченно рассматривал свои ладони.

Катарина застыла на пороге в нерешительности.

– А!.. – заголосил Агафонов. – Вот и наша Катариночка пожаловала.

– А мы здесь знакомимся, – прохрипела свекровь, подмигнув синеволосой девушке.

С опаской поглядывая на пирсинг, Катарина, оставив сумки у входной двери, подошла к камину.

– Кто эти люди?

Первой Геннадий представил «проколотую» девицу:

– Прошу любить и жаловать: Дора. – Помолчав, Агафонов добавил: – Твоя семнадцатилетняя дочь.

Катка отшатнулась.

– Кто?

– Твоя дочь, – невозмутимо продолжал продюсер. – Да ты не пугайся, Дора твоя дочь лишь в шоу.

– Нас об этом не предупреждали.

– Ката, – в разговор влезла Розалия. – Не надо корчить такие рожи. Наша семья слишком маленькая, ее необходимо расширить. Гена, я права?

– Абсолютно. Зрителю интересней наблюдать за перипетиями жизни большого семейства, в котором у каждого члена определенный характер. Например, Дора – экстремалка.

Девушка шмыгнула носом, дотронулась до пирсинга и, протянув Катке руку, пропела:

– Очень приятно познакомиться – Вера.

Копейкина разинула рот:

– Где Вера?

– Я Вера.

– Ты?

– Ага.

– А Дора кто?

– Я, – весело ответила девица.

Опасаясь, что сейчас из груди вырвется душераздирающий вопль, Ката прерывисто задышала:

– По-моему, вы все ненормальные.

– Кат, я объясню, – Татьяна властным жестом показала Доре, чтобы та села на место. – В жизни ее зовут Вера, она студентка, находящаяся в академическом отпуске. На время Верунчик согласилась перевоплотиться в Дору. Теперь усекла?

– Усекла, – Катарина нервно сглотнула, покосившись на старуху в странном наряде.

– Идем дальше, – щебетал Геннадий. – Наше старшее поколение – Канделария --">