Эллина Римовна Наумова - Квартира. Карьера. И три кавалера

важно изредка демонстрировать нержавеющую порядочность самим себе, друзьям, врагам. Будь я тупее и слабее, ничего не получилось бы. Дело не в них, во мне».

Нет, все она написала правильно. Но каллиграфия! Буквы были кривенькие-косенькие, разной высоты и почему-то норовили не соединяться черточками, но обособиться. А ведь у хронической отличницы Трифоновой был лучший почерк в классе, в медучилище, в поликлинике. Все восхищались и завидовали. Катя, безжалостно усмехаясь, шутила: «По почерку определяют характер. У меня – идеальный». Шутку понимали не все. Некоторые считали ее заносчивой.

«Отвыкла, – удивленно подумала девушка. – Сколько лет не писала, только набирала на клавах и экранах. С ума сойти. Так хочется красиво изобразить добрые слова, чтобы застеклить в рамку и повесить на стенку. Но не получается, не получается, не получается». Троекратное повторение сработало как заклинание. Девушка вновь написала свой трогательный заголовок. Получилось почти так же. Однако добиваться совершенства она не стала. Продолжила медленно и старательно, все больше увлекаясь процессом. Хотя пальцы через несколько минут заломило от напряжения.

«Анна Юльевна Клунина.

Мой первый доктор в моей первой поликлинике на окраине Москвы. Научила честно пахать за символическую зарплату. И не бояться ни начальства, ни коллег, ни пациентов. Показала, как пользоваться столицей. Ее театрами за небольшие деньги и громадными пространствами бесплатно. А то я сидела в общаге безвылазно и уже не соображала, зачем сюда приехала. Когда умер Андрюша, и я загибалась в комнате на десять коек от несправедливости жизни, одной-единственной фразой отвадила от спиртного. Это как же надо меня знать и любить, чтобы десятком слов раз и навсегда вернуть в разум. Могучая женщина!

А когда она по собственным связям ушла в частную клинику, договорилась и обо мне. Должна была проститься, не было смысла тащить в новое место балласт. Но не бросила. Я стала операционной сестрой, о чем бесполезно мечтала, сидя на терапевтическом приеме. Первые нормальные деньги, первое снятое жилье, в котором я была одна за закрытой, а не открываемой каждые пять минут с пинка дверью, – все благодаря ей.

Потом, хоть она и отрицает свое участие, порекомендовала меня в главные медсестры. Если не с ее подачи, то как вообще руководство узнало о моем существовании? А было наверняка так: ее назначали заведующей отделением. И упомянули, что нужна главная медсестра, далекая от пенсионного возраста. Доктор опять назвала мое имя, хотя мы давно не работали вместе. И презентовала, как надо. Она умеет убеждать. Я уж и не знаю, за нее мне до последнего вздоха молиться или на нее.

Андрей Валерьянович Голубев. Андрюша.

Когда мы встретились, ему было за шестьдесят, мне – за двадцать. Ну и что? Он был настоящим любовником. Мы ложились на широкую кровать, на чистое белье, а не перепихивались в машине или на диване в съемной квартире очередного молодого приятеля. Там в голову не приходило даже намекнуть на то, что хорошо бы простынку постелить. Может, и к лучшему, что я не видела тех простынок. Наверняка были мятыми и грязными.

Андрюша был ласковым и неторопливым автором моего первого в жизни оргазма. Всему, что я умею в постели, научил он. Этот наставник не ограничивался сексом. Я жила у него, он кормил меня, одевал и баловал подарками. Сам читал запоем и меня пристрастил. И еще часами со мной разговаривал! После него у меня с мужчинами было много чего. А спокойного долгого общения и разговоров на любые темы не случилось.

Казалось бы, живи и радуйся. Но я бесилась. Ох, как я бесилась. У него возле телефона лежала записная книжка с десятками имен, фамилий, адресов, номеров. Сначала я ее с изумлением листала – сколько контактов у человека. Даже учитывая его возраст, многовато получалось. Надо было беречь каждого встречного-поперечного, чтобы она так распухла. А потом уж стала замечать, что в мое отсутствие он принимает гостей – в сушке оказывались то бокалы, то чашки и десертные тарелки из сервиза. Чудеса! Я должна была стесняться показывать ровесникам старика, а не он прятать от своих, пожилых, молодую девушку. Молчала только из гордости: не считает достойной, и не надо. Но как-то высказала свою обиду. «Для начала познакомься с ними заочно», – предложил он. И каждый вечер я выбирала из книжки имя, а он рассказывал про этого человека. Господи, чего только с его друзьями не случалось. И всегда они проявляли --">