Алена Смирнова - Пикник с покойником

доверил, хоть и утверждает, что я болтушка и шебутная девица. Я, будто на конкурсе «Мисс предупредительность», накормила Измайлова завтраком, снабдила газеткой, радуясь, что он будет шпионить по всем правилам, сама взяла детектив и растянулась рядом. Судя по блаженному покряхтыванию, измотанный Виктор Николаевич Измайлов был доволен.

Но меня-то шило предприимчивости колет, да не в одном месте, во всех сразу. Я могу лежать смирно до тех пор, пока не придумаю себе какое-нибудь увлекательное занятие. Каюсь, на сей раз я недолго соображала. Поскольку Измайлов сладко задремал, сплавать на разведку к матерому господину, кроме меня, было некому. Я обогнула матрас, и поднадзорный супостат не пошевелился, отечные веки не поднял. Отвратительное предчувствие беды лишило меня выдержки. Спасатели куда-то сгинули. Я благоразумно отдалилась от его плавсредства, набрала в легкие побольше воздуха и что есть мочи заорала:

— Тону!

Между прочим, я успела прикинуть: если он жив и сиганет мне на помощь, сделаю вид, будто мышцу свело судорогой, трогательно поблагодарю, потом упьюсь благодарностью полковника. Он ведь сам пообещал нам контакт с этим мерзавцем. А я изобрела гениальный способ познакомиться…

Мужчина, однако, членами не дрогнул. Зато Виктор Николаевич Измайлов продемонстрировал завидную реакцию. Три прыжка, пятнадцать гребков, и полковник вытянул меня на поверхность, будто я и не сопротивлялась.

— Спятил? — зашипела я, перестав отбиваться. — Какая, по-твоему, дура будет тонуть на мелководье? Ты же дно ногами достаешь.

— Ты спятила, — определил побледневший Вик. — То-то мне почудилось, что ты как-то не так захлебываешься. За подобные шутки секут, Полина.

Господи, прости, вот напугал!

— Вик, милый, на матрасе точно жарится труп. Он не дышит, мне отсюда хорошо видно.

— Зато храпит, отсюда мне хорошо слышно.

Я навострила залитые водой уши. Увы, напрасно побеспокоила Измайлова.

— Не сердись, — всхлипнула я, — извини. Я хотела… Я старалась… Я на разведку плыла.

— Куда плыла? — изумился полковник.

— На разведку. Ты же сам велел его пасти. Ты же приехал сюда ради этого. Он рецидивист, да?

Измайлов расхохотался:

— Я мечтал лишь доспать свою норму. Я полагал, что, наблюдая за ним издали и искоса, ты оставишь меня в покое на пару-тройку часов. О, Полина!

И полковник побрел к нашей полосатой подстилке, практикуясь в еле слышном бурчании матерных пассажей. А меня такое бешенство обуяло. Значит, этот мужик не душегуб по профессии? Значит, обычный дядя, при котором можно утонуть, сгореть, шею свернуть, он и головы не повернет? Да, я кретинка. Он умный? И умным достается. Я приблизилась, поднырнула под матрас и скинула равнодушную тушу в воду; пусть избежит солнечного удара и пропеченной морды. Даже панамой ее прикрыть не догадался. Исполнив сей бесспорно хулиганский акт, я преспокойно двинула на берег. Оттуда меня ошалело рассматривал Вик. И вдруг за моей спиной раздался душераздирающий вопль:

— Спасите, помогите, тону!

Я обернулась и свалилась в буквальном смысле. Толстяк действительно барахтался возле своего матраса и никак не мог в него надежно вцепиться. Неужели там настолько глубоко? Или я его до паники напугала? Пока я поднималась с колен, Измайлов крикнул:

— А вот вы, гражданин, правильно тонете!

И рванулся спасать теперь уже его. Я виновато дожидалась взбучки у кромки воды.

— Видимо, я неловко повернулся, — исповедовался Измайлову бедный утопавший, возбужденно отфыркиваясь, — и скатился с матраса. Вставил беруши, чтобы насладиться тишиной и покоем и, пожалуйста, насладился. Спасибо, без вас я бы пропал. Страху натерпелся! Может, коньячку? У меня есть во фляжке.

Полковник очаровательно ему улыбался, отказывался от спиртного, мол, за рулем, но вам после стресса не повредит. Меня он игнорировал. Я потопталась, решила хоть чуточку загладить свою вину и полезла в воду за резиновой дутой лежанкой. Мне было стыдно. Матрас отнесло к огромной коряге. И откуда таковые берутся, во — круг одни тощие, гибкие кусты? Боясь в довершение своих выходок еще и порвать чужую собственность, я начала аккуратно выпутывать ее, освободила, отвела в сторону… Я завизжала, как еще никогда не доводилось.

Он лежал на дне и смотрел на меня распахнутыми немигающими глазами. Тень от коряги и движение прозрачных струй создавали жутковатый, но завораживающий эффект. Будто человеку нравилась его поза, устраивал уютный --">