Виктор Иванович Калитвянский - Собственная жена

присутствии матери девочка иногда позволяла себе кое-какие вольности в духе материнских. Но она – добрая девочка, она меня любит, и всегда после очередной выходки прибегала ко мне и пыталась загладить свою вину. И я, конечно, тут же всё прощал.

И вот они смотрели на меня со странным ожиданием. Они надеялись, что я как-то разрешу эту загвоздку с деньгами.

Ведь Лондон – так близок! Какие-то жалкие десять-двадцать тысяч – когда вся Москва полна легендами о миллионных заработках умных людей. Об этом постоянно твердила её двоюродная сестра. Муж сестры, бизнесмен, ездил на «мерседесе» и давал ей на карманные расходы по штуке баксов в месяц.

С одной стороны, жена презирала новых русских, этих безмозглых нуворишей – так принято было в её академическом кругу. Там все были образованные и гордые, но – бедные.

С другой стороны – как ей было устоять перед обаянием достатка, которое излучало семейство сестры. Жене, женщине, было нестерпимо жить, экономя каждую копейку – и сознавать, что дура-сестра может купить любую тряпку в любую секунду.

Она жила в этом раздвоении до тех пор, пока судьба не подкинула на нашу беду этот колледж. Жить самой в нищете – это ещё можно вытерпеть. Но ради ребенка она готова была на всё. Блестящее будущее дочери зависело от каких-то долларов, а этот дурень-муженек ни на что не способен.

Ну что мне было делать? Выйти на большую дорогу? Убить кого-нибудь?

Единственное, что я умел, – быть финансистом средней руки.

В отчаяньи я пошел к своему шефу.

Мой шеф был финансовым директором нашей фирмы. Он был умный и хитрый малый. Я пришел к нему как к старшему товарищу, хотя он был моложе меня на пять лет.

«В Англии?» – переспросил шеф и нахмурился.

Тут я вспомнил, что своего сына он с большим трудом пристроил в университет. Послать сына в колледж за границу ему бы не составило труда. У него была куча денег. Помимо той зарплаты, какую ему платили в открытую, финдиректор утаивал себе доход, намного больший официального. Я знал все его финансовые схемы. Я их вычислил, работая с ним бок о бок. Это было нетрудно, потому я был для него – серый клерк, надежный помощник, но из тех, кого можно выкинуть в любую секунду и заменить другим. Он меня не опасался, всерьёз не принимал, не ожидал подвоха.

И вот у него была куча денег, да сынок интеллектом не вышел, языка не мог осилить.

А моя дочь талантлива, да папа беден.

В общем, он заявил мне, что фирма не может обучать детей сотрудников. Тогда она разорится, – так сказал шеф.

Выходя от него, я невольно подумал, что на те деньги, которые он крадёт у фирмы, можно выучить десяток детей.

Вечером жена встречала меня на кухне. Она была мрачнее обычного.

Она долго смотрела на меня сквозь клубы дыма, – как я пью свой чай, как режу бутерброды. Она уже несколько лет не готовила для меня ужина. Только то, что оставалось от дочери.

Итак, она ходила на поклон к бизнесмену, к мужу сестры. У них состоялся разговор. И сестрин муж объяснил моей жене, что у него, несмотря на большие доходы, – очень много расходов. И он не может позволить себе такую роскошь: ссужать деньгами людей, которые не имеют твёрдого заработка в необходимом размере.

«Как ты планируешь отдавать мне долг?» – спросил бизнесмен.

Жена растерялась и промямлила: мол, придумаем что-нибудь. Муж, в конце концов, может продвинуться по службе…

Она была не готова к такому повороту, поэтому и меня вплела. Она не предполагала, гордая, что миллионщик опустится до таких мелочей в виду лондонских перспектив.

И теперь она смотрела на меня с таким презрением, будто именно я виноват в том, что ей отказали. Да ещё в унизительной форме. Ей, такой красивой и образованной.

В нашей семье рыжим Чубайсом, который виноват во всём и всегда, – был я.

Я не спал всю ночь.

Жена до трёх сидела в кухне, курила, а я лежал без сна. Я не знал, где взять деньги на дочкин Лондон. У меня не было ничего, что можно продать.

Под утро я всё же забылся на час-полтора, а когда открыл глаза, – уже знал, что всё-таки одним товаром я обладаю.

Я отправился к президенту нашей фирмы.

Я попал к нему в десятом часу вечера, в пятый раз ответив на подозрительный вопрос секретарши: уверен ли я в необходимости

--">