Дан Берг - Йони и Шош

изменщица обманула его и задумала скрыться с новым любовником, прихватив с собою драгоценности.

– К словам Даниэля добавлю следующее, – произнес Акива, – вчера я наведался в пещеру, где честный Йони устроил тайник. Я не обнаружил шкатулки с сокровищами. Следовательно, наш разочарованный в женщинах комиссионер, опасаясь, что любовница обворует его, поспешил принять превентивные меры.

– Как мерзко мне такое двоедушие! – в сердцах воскликнул Хилкия, – оговаривает порядочных женщин, а сам предается разврату, этот мнимый девственник!

– Звучит отвратительно, – присовокупил Иоаким, – однако можно ли полагаться на рассказ пьяного?

– У меня тоже возникла неуверенность, – ответил Даниэль, – и я задал вопрос хозяину постоялого двора. Тот ответил мне со знанием предмета, мол, здесь нет места сомнению, ибо народная вавилонская мудрость гласит: что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. А народ, как известно, не ошибается!

***

Слуга принес кувшины с лимонной водой. Участники беседы утолили жажду. Посидели, помолчали, потом стали робко обмениваться мнениями. Кажется, присутствующие несколько утомились. Не так-то просто укладывать в голове вещи, которых не ждешь.

– Продолжим! – воскликнул неутомимый Даниэль, – я намерен сообщить о своих беседах с людьми, осужденными Тевелем и Ювалем. В подвале здания суда томятся в ожидании кары два иноплеменных купца. Они приговорены нашими судьями к оскоплению за нападение на девицу и попытку лишить ее чести. Страдальцы поведали мне, что как-то раз поздно вечером, прогуливаясь, заметили они идущую навстречу им молодую женщину. Завидев мужчин, та испугалась и бросилась бежать в сторону закрытого на ночь рынка. Купцы, по их словам, последовали за нею с намерением успокоить и помочь найти дорогу домой. Не успели они приблизиться к деве, как на ее крик о помощи выросли из укрытия охранники, скрутили невезучих помощников и доставили в вышеозначенный подвал. Им велели дожидаться утра – пока не появятся судьи.

– Я думаю, охранники поступили правильно! – профессионально заметил сторож.

– Ясное дело – правильно! – подкрепил заявление сторожа воин Навуходоносора.

– Не уводите в сторону, – строго заметил Даниэль, – лучше слушайте, что происходило дальше. С рассветом, еще до прихода Тевеля и Юваля, явился некий молодой человек, иудей, и предложил купцам походатайствовать об их освобождении, если они хорошенько отблагодарят его. Те с радостью согласились, и вскоре спаситель унес солидный куш – драгоценности, которыми торгуют купцы.

– Иноземные идолопоклонники покушаются на дочерей Израиля! – возмутился Хилкия.

– Вопиющий факт! Язычники развращают наших людей, подкупая их! – гневно воскликнул Иоаким.

– Из дальнейших признаний купцов я выяснил, – продолжил Даниэль, игнорируя последние замечания, – что ходатай оказался мошенником. Он ничем не помог купцам, и Тевель с Ювалем осудили их.

– Поделом! – выкрикнул Хилкия.

– Кривое дерево лишь топор исправит! – поддакнул Иоаким.

– Опуская подробности, – продолжил Даниэль, – сообщаю, что довелось купцам случайно подслушать один разговор. Ссорились из-за золота наши благонамеренные судьи с упомянутым мошенником.

– Ты мелешь вздор, Даниэль! – вскричал Тевель.

– Ты изолгался, Даниэль! – солидно поддержал коллегу Юваль.

– Все уже знают, чего стоят ваши обвинения, – спокойно заметил судьям Даниэль, – а сейчас я прошу внимая! Купцы описали мне внешность молодого мошенника, и я узнал Йони! Они справедливо предположили, что существовал сговор меж судьями и мнимым ходатаем. Далее купцы пытались подкупить судей в надежде на пересуд, но Тевель и Юваль пока медлят с ответом.

– Боже мой, и этот жалкий человечишко – дознаватель! – воскликнули Тевель и Юваль одновременно.

– Ежели бы Даниэль не разоблачил судей, то, глядишь, и приняли бы они купеческий бакшиш. Как заразительна языческая коррупция! – ужаснулся Иоаким.

– А Йони-то каков! Блеет овцой, а рыщет волком! – воскликнул Хилкия.

***

Даниэль смолк, давая возможность участникам собрания обсудить свалившиеся на их головы новости. После паузы расследователь продолжил свою победную речь.

– Сейчас я перехожу к самому чувствительному пункту дознания, – с пафосом воскликнул Даниэль, – и я прошу сохранять спокойствие и присутствие духа. Я намерен говорить о --">