Юлия Ефимова - Волшебное свечение Ладоги

управляющая делами Агнии Орловой. Вы приглашены великой актрисой для работы с ее архивом. Пройдемте, я представлю вас ей.

Корнелия словно очень тонко намекнула Беате, что та лишь обслуживающий персонал, такой же, как и она сама, так что не стоит выпендриваться. Но не это поразило Беату. Вот уже второй человеке забытую всеми советскую актрису, которая, по ее мнению, не блистала талантами никогда, на полном серьезе называет великой. Что это: общий психоз поклонения идолу? Или это правила дома, которые так привыкли соблюдать, что они уже въелись в нутро? Навряд ли, еще пять минут назад эта женщина, скорее всего, именно великую актрису называла старухой, которая может не дожить до Нового года.

Проследовав за строгой Корнелией, Беата все же обернулась в надежде увидеть малахольного молодого человека, пять минут назад проливавшего слезы в дубленку строгой управляющей, но его по-прежнему не было.

Дом был великолепен, высокие потолки и огромные панорамные окна в сочетании с натуральными бревнами и идеальным, по мнению Беаты, дизайном делали его сказочным. Эдаким современным домиком волшебника, затаившегося в карельском лесу. «Хорошая фактура для детективного сюжета», – вдруг подумалось ей.

Когда Корнелия сняла верхнюю одежду, оказалось, что это маленькая женщина лет пятидесяти с жидкими волосами, убранными в шишку, и печальным лицом, не знающим косметики. Конечно, не Беате об этом судить. После того как Степан ушел, она полностью ударилась в работу, оставляя то немногое время, которое у нее оставалось от работы, сыну. Поэтому ее лицо ничем не отличалось от лица помощницы, разве что молодостью. Ну, конечно, спасением были и ее кудрявые от природы волосы, которые без всяких усилий со стороны их обладательницы складывались в красивую прическу, эдакое каре из локонов естественного русого цвета.

– Агния просила, как только вы приедете, сразу направить вас к ней, – сказала Корнелия.

Одета она была в строгое черное платье со старомодными вязаными манжетами и таким же воротником. Беате вспомнилось, как в детстве мама учила ее вязать крючком такие же ажурные вещи. Все это придавало некую сюрреалистичность ситуации, поэтому она в джинсах и черной водолазке чувствовала себя неуютно, словно тоже должна была нарядиться в скромное платье прошлого века.

– Правое крыло первого этажа полностью принадлежит Агнии, – говорила Корнелия, попутно проводя экскурсию по дому, – сюда можно заходить только с разрешения хозяйки. Остальные гости находятся либо в гостиной-столовой в левом крыле, либо в комнатах на втором этаже.

– Остальные? – удивленно спросила Беата. – В доме стоит такая тишина, что я думала, мы здесь одни.

– Что вы, – сказала Корнелия, – сейчас в доме почти все родственники, приехали на юбилей Агнии.

– Да вы что, – решила поддержать разговор Беата. – И когда же столь радостное событие?

– Через два дня, двадцать девятого декабря, вы тоже приглашены, – сказала Корнелия и постучалась в массивную дверь.

– Почему-то меня это не радует, – тихо пробурчала Беата, входя в роскошную комнату.

Глава 3 Волосы или прическа

Старушечьи глаза всматривались в Беату, словно хотели пронзить ее насквозь. Вот уже пять минут она стояла перед пожилой дамой, восседающей в огромном кресле, похожем на трон, и казалось, что молчание несколько затянулось. Именно сейчас ей вспомнилось выражение одного прощелыги-журналиста, с которым перед отъездом она поговорила. Беате очень хотелось узнать что-то о женщине, которая за семь дней работы предлагает такую щедрую плату. Вениамин работал на соседнем, конкурирующем канале, и поэтому пришлось поднимать все имеющиеся знакомства для встречи с ним. Просто никто другой так и не смог взять у нее интервью за последнее время. Из ныне живущих очкарик Веня был единственным журналистом, допущенным к телу престарелой звезды.

– Ты знаешь, я был атеистом до встречи со старухой, но сейчас я уверен, что она продала душу дьяволу. Задорого продала, наверняка торговалась, потому как везучая дама до чертиков, а души в ней нет.

И вот сейчас, глядя в бездонные глаза пожилой женщины, Беата тоже не видела в них души, только холодный, почти ледяной расчет.

– Подхожу? – не выдержав такой открытой оценки, задала она вопрос, но старуха лишь ухмыльнулась еле заметно и жестом пригласила ее сесть за большой письменный стол.

– Мне от тебя --">