Александр Михайлович Расев - Убийца 20 лет назад

– Что такое? – спросил он встревоженно и, как мне показалось, даже удивленно. – Еще что слу-чилось?

– Нет, это мама, – ответила Наталья и бессильно развела руками.

– А. Ну, да. – Милиционер вроде успокоился, ушел, но тут же вернулся, уже с бумагами.

– Извините, но нам надо с вами поговорить. Меня зовут Львовцев Дмитрий Иванович, капитан Львовцев. Вы расскажите, пожалуйста, что и как произошло. Только подробно, очень подробно.

– Я сама слышала, как что-то ухнуло, и он захрипел. Страшно так захрипел, – снова начала свой рассказ старуха, но почему-то изображать хрип на этот раз не стала. А может быть помешал капи-тан Львовцев?

– Когда это было? – быстро спросил он.

– Как когда? Вечером, вчера вечером. Я была в ванной, когда вдруг что-то ухнуло…

– И он с вечера так сидит?

– Нет, он ночью спал. Плохо спал, жаловался, что дышать трудно. А утром позавтракал, правда, совсем чуть-чуть, и сел читать газету. Я вышла в кухню, а когда пришла, позвала его, он мне не ответил. Я заглянула в комнату, он так вот сидит. Убили его вчера, убили.

– Он ваш муж?

– Муж? Да, муж.

– Григорий Николаевич Шаншин?

– Гриша, да.

– А сколько ему было лет?

– Лет? Сколько лет? Семьдесят. Да, семьдесят.

– Мама, – перебила мать Наталья. – Семидесятилетие мы праздновали года три назад. Если не четыре.

– Ну, и что? Ну, семьдесят три, значит. Или семьдесят четыре. Какая разница?

– У него что, нет паспорта? – удивленно спросил милиционер.

– Есть. Есть паспорт. Но там не так все написано.

– Как это? – Милиционер даже отложил ручку и свернул бумагу.

– Вы знаете, свекор потерял все документы еще в войну. То ли дом разгромили, то ли еще что, сейчас трудно разобрать, – положив руку на плечо старухи, видимо, свекрови, Наталья стала спо-койно, почти без эмоций объяснять ситуацию. – А потом документы восстанавливались со слов. К тому же он лежал в госпитале после контузии и сам не помнит, что наговорил. Так что его возраст, полный возраст, настоящий, тайна даже для него.

– Ну, меня вполне устроит паспорт. Во всяком случае, сейчас. –  Львовцев облегченно вздохнул, Наталья повернулась к окну, сдернула с крючка висящую сумочку, старую, с протертой, белесой кожей и облезлым желтым замком, и, немного покопавшись в ней, достала паспорт.

– Так, Шаншин Григорий Николаевич, 1915 года рождения.

Милиционер переписал в свои бумаги нужные данные и снова поднял глаза на женщин.

– Ну, так что же все-таки случилось, и почему вы решили, что Григория Николаевича убили?

– Это мама так решила, – вздохнула Наталья.

– А вы что думаете?

– Даже не знаю. Я в ванной была, стирала, вода текла. Что и было, так не слышала.

– А что могло быть?

– Ну… если убивают…

Наталья говорила рассеянно, стараясь подобрать слова, а старуха молчала, опустив голову и только время от времени тяжело вздыхая.

– Но, тем не менее, вы позвонили в милицию?

– А что было делать? Мама стала кричать, даже выбежала на улицу.

– Что ж, хорошо. Подождем, что скажет врач. А вы, – Львовцев повернулся ко мне, – внук Гри-гория Николаевича?

– Кто – внук? – громко спросила старуха. – Он не внук. Я его вообще не знаю.

– Я посторонний. Совсем посторонний. И здесь оказался случайно. Просто шел мимо, дверь бы-ла открыта…

Рассказывать об отце, о его просьбе и, тем более, об «Архипелаге…» я не собирался. Но и к во-просу не был готов. Выручила Наталья.

– Это я попросила молодого человека помочь, побыть в комнате, пока бегала за мамой. Вы уж простите, – она подняла на меня глаза и виновато улыбнулась.

– Посторонний. Что ж, допустим. Но покажите все-таки ваш паспорт.

Я протянул документ, лихорадочно соображая, как быть дальше. В самом деле, о случайности моего появления в квартире говорить можно было относительно. Дом мой находится за сотни ки-лометров от данного места, здесь я никого не знаю, куда и зачем шел сказать не могу. Туристиче-ских достопримечательностей поблизости не наблюдается.