Татьяна Игоревна Луганцева - В джазе только чижик-пыжик

домоправительница, сделает для меня все. Она помогла… Да что там! Вырастила Вову! Давай теперь навалю на нее еще и моих девочек!

— Яночка, ну, это пару недель, ну, месяц!..

— Месяц? — округлила свои большие голубые глаза Яна. — Ты серьезно? Ты со мной не сидела! Многие так делают, и родителей не винят. Они дорастают до ума и истинного материнства только на внуках и отдают тот долг, что до конца не смогли отдать на детях. А ты? Бабушка! Нет, ты не хочешь посидеть с внуками, ты у меня звезда и актриса до конца! До гробовой доски! — пафосно закончила она.

Валентина Петровна правой рукой изобразила какой-то нервный тик и молча вышла из комнаты. Яна закатила глаза, понимая, чем все это грозит.

— Мама! Ну, постой! Куда ты?

Она поволоклась за матерью в кухню, где и нашла ее, тихую, сгорбленную, маленькую, протирающую марлей, смоченной водой и, явно, своими горькими слезами, жирные колючие листья алоэ. Периодически она морщилась от уколов растения, но продолжала мучиться.

— Мама, прекрати!

— Ты не любишь меня.

— Люблю.

— Я многого тебе недодала.

— Ты дала даже больше, чем мне надо было.

— Издеваешься? — хмыкнула Валентина Петровна.

— Немного… Я понимаю, что это такое — уйти с роли в театре, уйти совсем. Извини, я понимаю.

— Правда? — обрадовалась Валентина Петровна. — У меня есть шанс стать хорошей бабушкой?

— Скорее, бабушкой-праздником! Девочки тебя обожают. Всегда рады, — успокоила ее Яна.

— Яна, ну, у них, у Евы, есть и другая бабушка… И отец! Мотается в Москву каждые выходные, туда-сюда, словно маятник. Долго ты над мужиком издеваться будешь?

— Не знаю, мама… Перегорела как-то… Я так полюбила его, впервые захотела выйти замуж сама, по доброй воле. И, получив это предложение после рождения дочери, восприняла как то, что он делает это исключительно из-за нее, — пояснила Яна.

— Дурочка ты. Он что, до Евы тебе предложения не делал? — спросила мама, прищурив глаза.

— Делал. И не раз, вроде… — отвернулась Яна.

— Ну, так?!

— Не знаю, все время что-то мешало. Что ты, не помнишь, что ли? Наши с ним отношения кого хочешь сломают. А я тебе что? Железная?

— Ты разлюбила Мартина? — Валентина Петровна мгновенно поменяла образ сломленной и обиженной женщины на женщину непонимающую и возмущающуюся совершенно искренне.

— Нет, конечно! Я — счастливый человек, я нашла свою половинку. Я всегда буду любить его, — ответила Яна.

— Ну, так… Мартин только рад будет Еве.

— Мама! Он рад будет и Насте! Он не разделяет девочек. Сестры — значит, сестры. Это человек широкой души и большого сердца. Он никогда даже мне не говорил о том, что против удочерения или еще чего-то. Это было мое решение и его полное принятие.

— А ведь девочки даже не сестры, — задумалась Валентина Петровна. — Родители Насти — твой бывший любовник Карл и не очень хорошая женщина, а Евы — ты и Мартин…

— Только им не надо об этом говорить. Когда я жила с Карлом, Настя так сильно привязалась ко мне, что иначе как мама меня и не называла. И когда Карл погиб, я что должна была сделать? Бросить ее? Да я относилась к ней как к дочери. Она единственной моей отдушиной была в том замке, — ответила Яна, опуская тот момент, который Валентина Петровна и так знала.

Карл Штольберг в борьбе за Яну применил не очень честный прием, и она была вынуждена находиться с ним рядом.

— Я-то не против. Настя — очень милый ребенок, и я вижу, что ты любишь ее…

— И семья Мартина, а это он и его мама, подруга твоя Стефания Сергеевна, тоже это понимают и очень любят Настю. Хорошо, я попрошу Мартина и Стефанию посидеть с девочками пару недель. А что я им скажу? Где я буду это время?

— Стефания так рада будет общению с внучкой, что никаких лишних вопросов тебе не задаст. Чем на дольше ей оставишь, тем лучше.

— Она-то да, а вот Мартин, с его ревностью, вполне может поинтересоваться.

— Скажешь, что легла на пластическую операцию, — предложила Валентина Петровна.

— Не поверит, он знает, как я к этому отношусь. Или отговаривать начнет.

— Скажи, что летишь на какой-нибудь стоматологический симпозиум.

— Тоже особо не летала. У меня врачи все опытные, все с сертификатами, заботятся о повышении своей квалификации, а я давно не стою, если так можно выразиться, у станка. Чего мне вдруг куда-то лететь?

— Не знаю, Яна! Придумай что-нибудь! Ну, не говорить же ему правду, что ты полежишь --">